И. Родионов - Наше преступление

Иванъ заплетающимися шагами подошелъ къ те-лѣгѣ и не сѣлъ, а скорѣе ткнулся рядомъ съ Сашкой.

Сашка закричалъ, загикалъ и копцами веревчныхъ вожжей сталъ нахлстывать по вздутымъ бокамъ и костлявой спинѣ своего стараго, съ взъерошенной шерстью гнѣдого мерина. Тотъ рванулся и запрыгалъ рѣдкими, короткими скачками; телѣга затарахтѣла ко-лееами, подпрыгивая по неровной каменной дорогѣ и, какъ разбитая балалайка, затряслась, задребезжала, завизжала всѣмъ своимъ старымъ, разсохшимся осто-

вомъшшш.ѳіап-кагак.ги

28

Легкая пыль подшшалась за нею.

Сашка оглянулся назадъ и крикнулъ ѣхавшимъ сзади Ларіонову и Рыжову:

— Нѳ отставать, робя!..

— Поѣзжай, поѣзжа-ай! — отозвались тѣ.

— Эй, ты, собачье мясо, шевелись! — во всю глотку оралъ Сашка на пузатую лошаденку, и хотя та, вы-тянувъ тонкую шею и .поджавъ губы, скакала во всю прыть,. парѳнь прилегъ на передокъ телѣги и продолжалъ неистово нахлестывать ее.

Парни уѣхали, а Барбосъ еще долго возился около двери своей кузниды. Упрямый ключъ то и дѣло вы-скальзывалъ у него изъ рукъ и зарывался у порога въ песокъ, смѣшанный съ угольной золой. Барбосъ ворча подымалъ его съ земли и принимался всовы-вать въ скважину замка, а въ опьянѣвшей головѣ ворочалась безпокойная мысль, что жена давно ждетъ его въ церковь и ругается.

УГ.

Солнце сѣло; становилось прохладнѣе; вѳрхушки сосноваго лѣса, стога сѣна и холмы, что виднѣлись вправо отъ дороги, млѣли въ раскаленномъ золотѣ заката, а на зеленѣющемъ атавой скошенномъ лугу и на желтыхъ сжатыхъ поляхъ съ неубранными су-слог.ами хлѣба легли уже сплошныя, мягкія тѣни.

Западъ горѣлъ, какъ въ огнѣ, но съ каждой ми-нутой пламя спускалось все ниже и ниже, становясь гущѳ и багровѣе.

Чистъ былъ воздухъ; чисто небо; густѣла его си-нева. и только единственное бѣлоснѣжное облачко, за-стывшеѳ въ вышинѣ, какъ кѣмъ-то небрежно бро-шенная въ пространство воздушная ткань, вдругъ по-дернулось нѣжнымъ пурпуромъ.

Впереди между желтыми и зелеными пригорками сѣрой змѣей глубоко врШшш еіЛощаіЛадакнп болішая дорога, въ нѣкоторыхъ мѣотахъ прижимав-шаяся влѣво къ крутому, глубокому обрыву, на днѣ котораго шумѣла и пѣнилась въ порогахъ потемнѣв-шая. холодная на видъ, излучистая рѣка.

Отвѣсной голой громадой высился надъ ея бы-стротечными водами противоположпый красно-желтый глинистый берегъ, какъ старый дѣдъ, усѣвшійся от-дохнуть съ дороги у воды и окаменѣвшій въ глубо-кой задумчивости.

Съ горбатаго гребня его шли въ даль, теряясь за чертой горизонта, черныя вспаханныя поля, разрѣ-занныя узкими, зелеными межами не неравномѣрныя клѣтки.

А у его подножія, ближе къ городу, въ томъ мѣстѣ, гдѣ холмы отступаютъ далыпе въ поле и между ими и рѣкой залегла просторная долина, поднимали къ небу свои тупыя, вѣчно коптящія глотки высокія заводскія трубы.

Уже болѣе версты отдѣляло парней отъ города; сплошная мягкая тѣнь окутала окрестности, но су-мерки еще не спустились на землю; настала та ко-роткая пора между днемъ и ночью, когда не дышетъ вѣтерокъ, не шелохнетъ ни одна травка, не задрожитъ ни одинъ листъ, когда воздухъ прозраченъ и нѣженъ, когда всѣ предметы, краски и очертанія ихъ вид-нѣются отчетливѣе и яснѣе, чѣмъ при сверкающемъ солнечномъ свѣтѣ. •

— Тпру, стой... робя, ступай вино пить! — ско-мандовалъ Сашка задиимъ.

Собравшись въ кружокъ, парни принялись уго-щаться подъ старой, раскидистой березой, росшей сбоку дороги. Тѣнь уже покрывала отъ самаго корня толстый, бѣлый, покривившійся и мѣстами растрес-кавшійся, почернѣвшій и изъѣденпый лишаями стволъ ея и только верхушка свервашган<���еовЛщѳйлтълк

Ката, бѣлизйой и червонѣла пожелтѣвшая, недвижная, еще густая, но уже рѣдѣющая листва.

Парни враждебно носматривали на соннаго, вя-лаго' Ивана, отказавшагося на этотъ разъ отъ водки, но не задирали его,. дожидаясь темноты; только бо-лѣе хмѣльной, чѣмъ другіе, Рыжовъ сталъ обвинять его въ томъ, что тотъ нарочно ушибъ его въ куз-ницѣ.

Выведенный изъ терпѣнія Ивапъ обругалъ Ры-жова и, недовольный на всѣхъ своихъ попутчиковъ, пошелъ впередъ одинъ. *

Парни слѣдили за нимъ глазами.

Иванъ удалялся медленно; его бросало съ одной стороны дороги къ другой и онъ то пріостанавливался, то, наклонившиеь всѣмъ корпусомъ впередъ, казалось, хотѣлъ бѣжать, но вдругъ пятился назадъ, стараясь сохранить равновѣсіе и удержаться на ногахъ.

Западъ еще широко яснѣлъ, но отъ кроваваго по-лымя зари осталась надъ самымъ горизонтомъ только узкая блѣдно-красная полоска; сверху спускались су-мерки, какъ нологомъ, окутывая окрестности.

— Садись, робя! — приказалъ Сашка, — да гля-ди... теперича будетъ раздѣлка...

Лицо его было рѣшительное и блѣдное.

— Чуть што ногу не сломалъ, братцы... да што-бы спустить... Я не согласенъ... а ежели бы сло-мал г. ... — бормоталъ Рыжовъ, усаживаясь въ телѣгу.

Остальные парни торопливо и безмолвно сѣли и погнали лошадей.

На вершинѣ горы, въ виду первой отъ города де-ревушки, они догнали Ивана.

— -Садись, Ванюха, чего? — почти дружелюбно пригласилъ Сашка.

— Осерчалъ, што ли? спросилъ Лобовъ.

Иванъ ничего не отвѣтилъ и тотчасъ жѳ грузно онѵстился въ телѣгу на прежнѳѳмѣсуглпакЛ-^Лк.ги

кой и Горшкойымъ. Лобовъ сидѣлъ съ дургой сто-роны, спина къ спинѣ съ своимъ односельцемъ.

Непреоборимый сонъ смежллъ Ивану глаза и если бы передъ нимъ предстала сама костлявая смѳрть съ косой, онъ съ трудомъ очнулся бы.

Свѣсивъ голову на грудь, Иванъ мгновенно за-снулъ, грузно переваливаясь всѣмъ тѣломъ въ те-лѣгѣ то въ одну, то въ другую сторону.

Тутъ, на самой вершинѣ, дорога была разбита и крупные булыжники во множествѣ валялись подъ но-гами.

Сашкѣ и его товарищамъ было хорошо памятно это мѣсто. Каждому изъ нихъ сотни разъ приходи-лось провозить тутъ глину и столысо же разъ своими руками и плечами подсоблять лошадямъ взбираться съ тяжелыми возами въ гору. Еще у кабака они сго-ворились именно тутъ покопчить съ Иваномъ.

Сашка бросилъ кнутъ и черезъ плечо взглянулъ па Лобова.

Тотъ безшумно соскочилъ на землю и, нагнув-шись, вмѣстѣ съ кнутомъ захватилъ три тяжеловѣс-ныхъ камня.

Забѣжавъ съ задка, онъ осторожно передалъ два изъ нихъ Горшкову, а одинъ, самый болыпой, задер-жалъ у себя. Иванъ пріоткрылъ на мигъ свои отя-желѣвшія вѣки. .

• Вструхнувшій Лобовъ съ видомъ и ужимками на-проказившей и поджавшей хвостъ собаки потихоньку сѣлъ на прежнее мѣсто.

Тревога была напрасная: Иванъ ничего не видалъ и сноваа заснулъ.

Сашка своими волчьими глазами' зорко оглядѣлся кругомъ. ''

Полусумракъ уже спустился на землю; городъ съ предмѣстьемъ остались верстахъ въ двухъ позади.

Ни сзади, ни спереди, ни по сторонамъ дороги не видно было ни одногс^ ^живого сулепва,лолько по