Генрих Киршбаум - «Валгаллы белое вино…»

Отдельной самостоятельной темой поэзии Мандельштама оказывается синтетическая установка русской поэтической культуры. Так, уже в раннем стихотворении «В непринужденности творящего обмена…» Мандельштам поставил перед собой конкретную поэтическую задачу:

В этом программном стихотворении обозначен как сам поэтический принцип синтеза-соединения, так и его объекты: «немецкая» тютчевская суровость и французская верленовская самоирония. Этот краткий четкий манифест — самое раннее свидетельство метапоэтичности мышления Мандельштама. За поэтическим высказыванием у него часто стоят историко-литературные размышления, и если в ранней лирике поэта они существуют скорее имплицитно, то в 1930-е годы они эксплицируются в «Стихах о русской поэзии» и поэтических обращениях к немецкой, армянской и итальянской литературе. Метапоэтичность отличает даже те произведения Мандельштама, которые реагировали на самые актуальные события и запросы современности. Изучая его поэтический мир, исследователь обязан помнить, что поэтическими средствами поэт часто передает информацию историко-литературного и поэтологического характера. С одной стороны, перед исследователем — поэзия рефлексивная, с другой стороны, Мандельштам не только метапоэтизировал свои высказывания, но и тематизировал саму метапоэтичность поэтической речи.

Уже современники поэта отмечали свойственную Мандельштаму поэтику синтеза и культурософско-филологическую направленность его лирики. Так, В. М. Жирмунский, используя шлегелевское выражение, утверждал, что стихотворения поэта являются «не поэзией жизни, а „поэзией поэзии“ („die Poesie der Poesie“)» (1977: 123). По мнению Н. Я. Берковского, Мандельштам — «историограф, мыслящий исторический процесс сжатою символикой словесных образов» (1989: 296); его стихи представляют собой «„художественную критику“ (там же: 297) на темы театра, архитектуры и поэзии»: Мандельштам «неустанно» стремится вложить реалии, попавшие в его поэтическое поле зрения, «в их культурно-исторические „гнезда“» (там же: 299). Б. М. Эйхенбаум в своей речи, предварявшей последнее официальное выступление поэта с чтением стихов (на котором и были произнесены слова о тоске по мировой культуре), говорил о «филологизме» Мандельштама; по мнению исследователя, лирика Мандельштама является своего рода поэтологической «лабораторией» стиха, где ставятся «химические опыты» над словом (1987:448, прим.1). Естественно-научными метафорами исследователь косвенно подчеркнул научность мандельштамовской поэтики.

Таким образом, мандельштамовскую «тоску по мировой культуре» точнее будет назвать тематизацией восприятия европейского наследия в русской культуре и литературе. При этом мировая (читай — европейская) культура для поэта не бесформенная абстракция. Европа Мандельштама имеет конкретные культурно-исторические контуры: это прежде всего античность (Греция, Рим и входящие в средиземноморскую культуру Черноморье и Кавказ), культура французская (от «Песни о Роланде» до Верлена и импрессионистов), а также итальянская поэзия Возрождения (от Данте до Тассо). Неотъемлемой частью мировой культуры, одним из важнейших для Мандельштама «культурно-исторических гнезд» являлась и культура немецкая.

Стихи Мандельштама писались в конкретном эстетическом и историко-культурном контексте и отвечали не только на поэтические вопрошания самого поэта, но и на насущные проблемы и события современности. Они были частью динамически развивающегося литературного процесса эпохи и возникали в рамках конкретной полемики с символистами (1910-е годы) или в контексте изменений литературного быта 1920–1930-х годов. Немецкая тема, наряду с другими «национальными» темами, была одним из конструктивных элементов мандельштамовской поэтики, существовавшей и развивавшейся в конкретных исторических условиях. Поэтому задача исследователя состоит не в том, чтобы механически отбирать из произведений Мандельштама те метапоэтические или культурософские высказывания, которые касаются немецкой культуры, а в том, чтобы попытаться очертить и осмыслить место немецкой темы во всем ее сложном взаимодействии в контексте поэтики Мандельштама.

По ходу работы мы оперировали словосочетанием «немецкая тема» [4] Вслед за Тарановским (2000: 77) мы в большинстве случаев употребляем выражения немецкая образность и немецкая (или любая другая национальная) тема без кавычек. , помня о его употреблении у самого Мандельштама [5] Подавая в 1929 году заявку на несостоявшуюся повесть «Фагот» о поисках «неизвестной песенки Шуберта», поэт намеревался «дать в историческом плане музыкальную тему (Германия)» (II, 603). См. концовку главы 2.2.5 настоящего исследования. ; кроме того, в мандельштамоведении принято говорить об античной, романской и других «национальных» темах в произведениях Мандельштама. В своей статье «The Jewish Theme in the poetry of Osip Mandelštam» (Taranovsky 1974) [6] В переработанном и дополненном виде статья вошла в: Тарановский 2000: 77–105. , положившей начало интертекстуальным исследованиям Мандельштама, К. Ф. Тарановский говорил о «еврейской теме», специально не останавливаясь на определении этого понятия. Конечно, из-за своей многозначности, а также смежного употребления в таких различных дисциплинах, как лингвистика, риторика, музыковедение, «тема» может использоваться только как рабочий термин. Кратко очерчивая возможности и границы работоспособности термина «тема» для настоящего исследования, хотелось бы отметить, что понятие темы, соприкасаясь с понятием «семантического поля» (обладающего своими «метафорическими» достоинствами и недостатками), имеет не только аспект собирательности — по отношению к «сырому» образному материалу, но и содержит, в отличие от статического «комплекса мотивов», процессуальный момент их взаимосвязанности и взаимомотивированности. Кроме того, смысловая нагруженность понятия «темы» в музыковедении и при «переносе» в область литературы оставляет за ним потенциал вариативности [7] Наука о литературе «обречена» на использование метафор вообще и терминологических метафор смежных гуманитарных (и естественно-научных) дисциплин в частности. Оглядываясь на опыт перенесения музыкально-музыковедческих понятий в литературоведение, хочется указать не только на такие проблемные случаи, как полифония и мелодика (стиха), но и напомнить, какими работоспособными оказались — при должном переосмыслении — такие поэтологические и стиховедческие понятия, как мотив, ритм и др. . Таким образом, уже в самом названии нашей работы заложен один из ее основных тезисов: принадлежность к «немецкому» — не просто случайный критерий набора отдельных разрозненных мотивов, а опорный общий знаменатель мандельштамовской поэтики, один из ее важнейших метонимических двигателей.