Уильям Лоуренс - Люди и атомы

Будучи дочерью знаменитых родителей, Ирен Кюри старалась превзойти их. Говоря словами Лизы Мейтнер, «казалось, она боялась, что на нее будут смотреть скорее как на дочь своей матери, чем как на самостоятельного ученого». Она прежде всего хотела достичь успехов своей матери, получившей две Нобелевские премии: одну в области химии, другую в области физики,— честь, которой удостоились лишь однажды во всей истории Нобелевской премии. И, как мы сейчас увидим, она была очень близка к получению не только двух, а даже трех Нобелевских премий: еще одной в химии и другой в физике, но ей пришлось испытать горькое разочарование, так как в последнюю минуту обе медали были «перехвачены» соперниками.

Первое большое разочарование ее ожидало в 1932 г. Вместе со своим мужем она стремилась определить природу таинственной мощной радиации, наблюдаемой в 1930 г. Вальтером Боте — ведущим немецким ядерным физиком-экспериментатором. В 1932 г. они были близки к этому. Однако открытие, которое оказалось одним из величайших в современной науке, каким-то образом ускользнуло от них.

В лаборатории Кавендиша Кэмбриджского университета, возглавляемой тогда великим лордом Резерфордом, один из учеников Резерфорда Джеймс Чедвик также был занят поисками таинственного луча. Иронией судьбы одно из наблюдений Жолио-Кюри подсказало Чедвику правильное направление в исследованиях. А через месяц он сделал одно из самых потрясающих заявлений в истории науки: оказывается, таинственный луч является нейтроном, одним из основных строительных кирпичиков Вселенной — частицей, которой суждено было открыть дорогу в атомный век.

За это открытие Чедвик в 1935 г. был награжден Нобелевской премией в области физики — желанная награда, которую чуть не получила Ирен Жолио-Кюри.

Чедвик удостоился ее, потому что был знаком с докладом Резерфорда, сделанным в 1920 г., в котором отец экспериментальной ядерной физики предсказал существование нейтрона. Как говорят, Фредерик Жолио-Кюри с горечью сказал, после того как Чедвик закончил объяснение истинного значения наблюдений Жолио-Кюри, что если бы он и его жена прочитали этот доклад, то они и сами открыли бы нейтрон.

Когда 4 июня 1934 г. умерла Мария Кюри, Ирен Жолио-Кюри в возрасте тридцати шести лет уже достигла вершины своей научной славы, открыв (вместе со своим мужем) искусственную радиоактивность и тем самым значительно расширив размеры обширных владений, где ее мать была суверенной владычицей. Это единственный пример в истории науки, когда величие в одной из выдающихся областей знания передалось по наследственности от матери к дочери.

Но в отличие от матери Ирен Жолио-Кюри имела сильного противника. Лиза Мейтнер, хотя и была менее известна миру, в то время достигла большой популярности за открытия в области радиоактивности. И как это часто происходит с учеными, работающими в одной области, на научных конгрессах Мейтнер смело оспаривала открытия своей французской соперницы.

Лиза Мейтнер родилась в Вене в еврейской семье 7 ноября 1878 г. и была, таким образом, почти на девятнадцать лет старше Ирен, которая родилась 12 сентября 1897 г. В возрасте двадцати лет, когда Ирен был год, Лиза, изучающая в то время технические науки в Венском университете, была потрясена сообщениями об открытии полония и радия Пьером и Марией Кюри. Это открытие, одна из величайших вех в истории, определило выбор Лизы. Она посвятила себя изучению атомной физики, тогда новой области науки. Ее решение, которое через сорок лет оказало глубокое воздействие на ход истории науки, было принято под влиянием того, что одним из выдающихся пионеров освоения этой захватывающей новой области науки была женщина.

В 1908 г., когда Лизе было тридцать лет, исследования привели ее в Берлинский университет — тогда один из величайших мировых центров атомной физики. Здесь она изучала теоретическую физику с Максом Планком, открывателем квантовой теории — одной из самых революционных концепций в истории, за которую Планк получил Нобелевскую премию в области физики в 1918 г. И в это же время она начала свою экспериментальную работу с Отто Ганом, который учился под руководством Резерфорда. Это сотрудничество продолжалось тридцать лет.

Группа Гана и Лизы Мейтнер получила всемирное признание за их вклад в исследования радиоактивности, впервые проливший свет на образование продуктов распада радия, актиния и тория и на естественное превращение этих элементов с помощью алхимии природы. В 1917 г. они открыли редкий элемент протактиний, который занял 91-е место в периодической системе и заполнил пустое место между торием (порядковый номер 90) и ураном (номер 92). Они назвали его протактинием, так как их исследования показали, что он превращается в актиний, 89-й элемент.

Необычные радиоактивные элементы, полученные Ферми в 1934 г. бомбардировкой урана нейтронами, вызвали сенсацию в научном мире. Во всех ведущих лабораториях применялись хитроумнейшие приемы современной науки для определения природы этих странных элементов. Сейчас мы знаем, что они были новыми радиоактивными видами элементов с массой, почти вдвое меньшей массы атома урана, т. е. осколками расщепленных атомов урана. Но, согласно принятым в то время концепциям, расщепление атома считалось невозможным. Поэтому ученые продолжали ошибочно искать элементы тяжелее урана там, где их не было.

Среди самых опытных и хорошо известных исследователей в этой области были, конечно, Отто Ган и Лиза Мейтнер в Берлине и Ирен Жолио-Кюри вместе со своими сотрудниками в Париже. А в 1937 г. группа Гана — Мейтнер с помощью другого выдающегося радиохимика, Фрица Штрассмана, начала проводить опыты, которые могли проложить новые пути в научной пустыне. В 1938 г. они были заняты этими экспериментами, когда нацистские расовые законы прервали научную деятельность Лизы Мейтнер в Германии.

Хотя Лиза Мейтнер жила и работала в Берлине в течение тридцати лет, она сохранила свое австрийское подданство. После прихода Гитлера к власти в 1933 г. ей позволили продолжать работать в Институте кайзера Вильгельма, хотя она была еврейкой. Однако, когда немцы в марте 1938 г. оккупировали ее родину, на Лизу Мейтнер распространились нацистские расовые законы. Ее уволили, несмотря на вмешательство Гана и личное обращение Планка к Гитлеру. Узнав, что нацисты не позволят Лизе эмигрировать, голландские коллеги добыли ей разрешение на въезд в Голландию без паспорта. Приехав в Копенгаген, она посетила известный Институт теоретической физики, возглавляемый Нильсом Бором, где ее племянник Отто Р. Фриш, также бежавший из Германии, занимал ведущее положение. Оттуда она направилась в Стокгольм, где ее ожидало почетное место в штате сотрудников Физического института.