Пьер Руссо - Землетрясения

Не трудно догадаться, какая судьба постигла яо, когда земная кора заколебалась, сотрясая всю лёссовую толщу. Все было мгновенно поглощено; пещерные жилища либо обрушились от подземных толчков, либо проваливались в трещины.

Я исходил вдоль и поперек всю территорию Дунвэйя; ужасное зрелище, ничто не уцелело ни в городе, ни в деревне. Майн — это груда развалин. Полное разрушение, все сровнено с землей. Так, в Дунвэйе от всего города и предместий осталась только одна стена пагоды; строения не обрушивались, а опрокидывались. Когда я там проходил, нельзя было различить даже формы дворов или догадаться, где же раньше находились строения. Даже изгороди между полями высотой 2–3 метра были опрокинуты. Я видел хорошо укрепленные глинобитные стены загонов толщиной в метр опрокинутыми и разбитыми в куски. Повсюду на протяжении многих ли земля была покрыта расщелинами. Горы производили еще более жуткое впечатление; на огромных участках они были как бы распаханы гигантским плугом, а их вершины изрезаны правильными бороздами [32] Это свидетельство, как и приведенные выше, заимствовано из уже цитировавшейся выше работы г-жи Дамман. .

Но такие городки и села, которые были погребены под лёссом или поглощены разломами, даже не принимались в расчет. В Пинляне рассыпались целые холмы; в Гинчжоу в момент землетрясения строения, расположенные по краям плато, поднялись и снова опустились, а деревья наклонились до самой земли; в Гуанъяне открылась такая огромная трещина, что в нее провалилось около тысячи людей вместе с обломками их жилищ, а затем на этом месте образовалось озеро с черноватой водой; в Гуанчжоу внезапное и сильное повышение температуры в угольных шахтах вызвало панику среди рабочих. Опасаясь, что произошел взрыв рудничного газа, горняки бросились к подъемной шахте. Как раз в этот момент произошел подземный толчок: более 400 несчастных было погребено заживо. В конце своей статьи Герзи сообщает: «Газеты отметили, что это землетрясение, оказавшееся роковым для десятков тысяч китайцев, дало в политическом отношении весьма положительные результаты. Весь штаб мусульманской партии в Гуаньси собрался в одном селении, чтобы обсудить организацию всеобщего восстания мусульман в северных провинциях. 16 декабря разразилось землетрясение, и все революционеры (500 человек, по газетным сообщениям) были заживо погребены во внезапно обвалившихся пещерах, вырытых в лёссе, где они скрывались».

«Дракон повернулся под своим широким снежным одеялом», — сетовали оставшиеся в живых жители пораженных бедствием районов, и это неожиданное движение дракона привело к разрушению обширного края, к потере более 100 тысяч человеческих жизней, к изоляции, нищете и разорению.

Но в те бурные времена, когда вся страна кипела, охваченная волнениями, когда старый феодальный Китай готовился к тому, чтобы в муках родить новый Китай, когда Сун Ят-сен принялся за реорганизацию своей партии, кто стал бы интересоваться последствиями стихийного бедствия? Милитаристские клики грабили и обирали страну, как хотели, а народу приходилось только ниже гнуть спину под гнетом эксплуататоров, к которому присовокуплялись стихийные бедствия — наводнения и неурожаи. Но кого это взволновало бы за пределами страны, если бы даже там стало вовремя известно о катастрофе?

Если изоляция разоренных провинций мешала оказанию помощи, то она была серьезным препятствием и для распространения известий о самом землетрясении. Как узнал о нем внешний мир? В первую очередь из сообщения обсерватории в Цикавэйе, единственной в Китае, где имелись сейсмографы, а позднее из писем, которые многочисленные миссионеры посылали со всех концов страны своим собратьям иезуитам, работавшим в этой обсерватории.

Понятно, что сообщения этих корреспондентов, не слишком заботившихся, надо полагать, о точных научных формулировках, весьма ненадежные и неравноценные по качеству, потребовали длительного времени, чтобы разобраться во всех обстоятельствах и выявить, какой интерес представляет разразившаяся катастрофа. Первый общий отчет о землетрясении в Китае появился лишь в мае 1922 года в американском журнале «Нейшнел джеографикал мэгэзин», а первым научным исследованием, посвященным этому вопросу, была докторская диссертация г-жи Дамман, защищенная в Страсбурге в 1927 году. Следовательно, мы не так уж давно получили возможность составить себе точное представление об этом стихийном бедствии и выяснить его подлинное значение путем сопоставления с другими сейсмическими возмущениями.

Прежде всего остановимся на размерах охваченной им территории. Судя по картосхеме (см. рис. 3), это, безусловно, самое большое землетрясение из всех происшедших за исторический период. Сотрясение земной коры остановило астрономические часы в обсерватории Фульена, вблизи Хайфона (Бакбо), и сильно встряхнуло пассажирский пароход, плывший в Южно-Китайском море на траверсе Сватоу, то есть на расстоянии более 1800 километров от эпицентра. Только эти два факта свидетельствуют об огромной силе и размахе землетрясения. Чтобы представить себе этот размах, вообразим, что подземный толчок от 11 июня 1938 года с эпицентром вблизи Лиля, дал бы себя почувствовать за пределами Неаполя и Мадрида. Если Лиссабонское землетрясение 1755 года ощущалось на территории 2,6 миллиона квадратных километров, то Китайское дало о себе знать на площади 4 миллиона квадратных километров. Больший размах приняло только Ассамское землетрясение, вызвавшее сейсмическое возмущение на территории 4,5 миллиона квадратных километров.

На расстоянии 350 километров от эпицентра, в городе Нинся, на границе с Монголией, было разрушено много строений, и целые массивы сельскохозяйственных земель оказались погребенными лавинами или провалились в трещины. В 600 километрах от эпицентра, в Саньтаохо (Внутренняя Монголия), толчок был таким сильным, что на поверхности земли появились трещины, а дома закачались, «совсем как суда на волнах, — писал Герзи. — Даже в 850 километрах от эпицентра, в Шабернуре колебания земли были настолько ощутимыми, что появлялись признаки морской болезни». Лишь на расстоянии 1000 километров от эпицентра колебания грунта не грозили никакой опасностью, и землетрясение воспринималось здесь, лишь как любопытное явление, не вызывавшее тревоги. В Цинмэне растрескались стены, а миссионер отец Клементий, сидя за чайным столом, был крайне поражен, увидев, что из его чашки, к которой он не прикоснулся, вдруг стал выплескиваться чай. В Гуанчжоу куски обвалившейся штукатурки легко ранили несколько человек. В Цядуне сильно встряхнуло мебель, а в Шанхае стрелочники на железнодорожных путях пришли в изумление, увидев, что остановились их часы.