Винсент Хоппер - Числовая символика Средневековья. Тайный смысл и форма выражения

Соединение ветхозаветной Рахили и новозаветной Беатриче воплощает разделительную линию, проходящую между ними.

Соответственно, можем представить группу вокруг Марии следующим образом:

Более привычно расположение этих персонажей по линии от Евы к Руфи, как раз под Марией. Таким образом, Мария явно относилась к Ветхому Завету. На противоположной стороне отчетливо распознается Иоанн, предшественник Христа, который, очевидно, относится к Новому Завету.

Насколько данное различие спорно, не совсем ясно, особенно в выводах, касающихся Марии, Царицы Небесной, подчиняющейся Иоанну, поскольку Ветхий Завет всегда считался менее продвинутым, чем Новый. Соседние личности, Адам, ветхозаветный прародитель людей, и Петр, человеческий устроитель Церкви, также воплощают Марию (как образ Чистилища), скорее как проводника, чем как члена той или другой группы.

С противоположной стороны Розы фигуры, окружающие Иоанна, располагаются в аналогичной последовательности:

В данном случае, по сравнению с Ветхим Заветом, где фигуры располагаются под Марией, упор сделан на его личностях. Различие тотчас приковывает внимание к Беатриче, устроившейся рядом с Рахилью. То, что Лия и Рахиль как типы действия и созерцания всегда объединялись, а Лия здесь заменяется Беатриче, позволяет выявить иную двойственность, проявляющуюся в Розе. В равной степени они обеспечивают самое точное отличие функции Беатриче.

Итак, она всегда определяется символом Любви и Святого Духа. Здесь связь Беатриче и Рахиль приковывает внимание к тому, что она не только символ Любви. Обе являют воплощение Любви, небесной и к ближнему.

В том же смысле Рахиль и Беатриче служат примером милости, благодаря которой человека влечет к Господу и добровольной милости, когда человек приводит к Господу своего ближнего, или, как указывает Данте, Милость ищет Бога и человека (Монархия, I, 11, 103–104).

Сложность этой части образной системы «Божественной комедии» вытекает из концепции восприятия Данте Беатриче как чуда, воплощения земного совершенства. Выступая выразителем Церкви Воинствующей, несмотря на то что ее эмблематичным цветом является красный цвет Любви, она временно в равной степени принимает белый и зеленый, цвета Веры и Надежды, подобно совокупности основных добродетелей.

Ее формальное место в Вечном Образце следует определить как «активность Милосердия», с помощью которой человек ведет ближнего своего к Господу, в отличие от Рахили, никогда не сворачивающей от своего установленного созерцания, посредством чего человек направляется к Господу.

Сравним в «Чистилище»:

В «Божественной комедии», как и в «Новой жизни», она активная направляющая рука Данте. В начале «Божественной комедии» она покидает свое место рядом с Рахилью (А., II, 101–102), действует во спасение Данте и только после завершения своей миссии возвращается к не меняющей своего места Рахили.

Беатриче появляется перед Данте в «Небесном рае», расположенном слева от колесницы (Ч., XXX, 61, 100–101), сопровождаемая четырьмя основными добродетелями, которым предопределено быть ее служанками (Ч., XXXI, 107–108). Так, перед ее рождением предопределяется ее положение в архетипической модели.

Напротив Беатриче на третьей ступени Розы находится созерцательный Бенедикт, самая яркая жемчужина любви в небе созерцания (Р., XXII, 28–32), названный Иоахимом предтечей века Любви. Когда Данте при виде Розы подумал о Беатриче, вместо нее он увидел созерцающих Бернарда: Беатриче и Рахиль, Беатриче и Бенедикта, Беатриче и Бернарда.

Данте, постепенно приближающийся к видению Божественного Порядка, сначала видит Беатриче земными глазами («очами телесными»). В реальной жизни ее предопределенная активная миссия состоит в даровании милосердия. Одновременно она представляет для него суть созерцания, которую он позже отклоняет.

Беатриче по отношению к этой жизни созерцательна, а по отношению к небу активна. Созерцательна по отношению к Матильде в Земном Раю, но активна — к Рахили в Небесном. В своей роли она передает небесное созерцание моральной активности, имея перед собой Рахиль, наставляя Данте активной добродетелью:

Итак, Данте, двигающийся от основных точек к теологическим добродетелям, от Чистилища к Небу, в конечном счете перемещается от Беатриче к Бернарду, чтобы осуществить свое желание и добиться окончательной цели (Р., XXXI, 67). Именно Бернард направляет взор Данте через лабиринт Розы, где «внутренний свет» Беатриче рядом с ней в образе Рахили, и Данте, наконец, благополучно поднимается, постигая различие между ними.

Так две доминирующие двойственности представлены в видении Розы: Ветхий Завет и Новый Завет, Действие и Созерцание, последнее предвещается присутствием образцов государства и Церкви; Генрих, державный правитель agosta (P., XXX, 136), Мария, Царица Небесная, Регина (Р., XXXIII, 34), Августа (Р., XXXII, 119).

В объединенном числовом устройстве двух противоположных групп персонажей также содержится намек на их двойственность. Упомянутые лица верхних рядов приведенных выше двух схем общим числом 8 — число крещения и обновления, — поименованные члены нижних частей схем числом 10, как будто в образе Декалога (десяти заповедей), или Ветхого Завета, коронованные, или реализованные Новым Заветом, обновлены Христом.

Все сказанное — не более чем числовое совпадение, однако возможность его подразумевается возвышением деления 10 на 7 и 3, обычные части заповедей.

Высшая двойственность, двойственность духовной жизни, получает свое символическое выражение в тех частях «Божественной комедии», где преобладает Церковь Христа. Оно представлено в виде процессии Церкви воинствующей, в Розе Церкви Торжествующей и между ними двумя в кругах образа Солнца, символа Света Христа.

Каждый из двух кругов (которые касаются нас в этот момент) состоит из 12 светочей, обстоятельство, которое сразу же предполагает 12 средних веков, 12 патриархов или колен Израилевых и 12 апостолов. Гарднер считает, что эти круги представляют порядок мироустройства, по Франциску и Доминику: