Лоуренс Гонсалес - Остаться в живых

К этому моменту Адамс окончательно сошел с ума. Например, он пытался оторвать ступню Мег, приговаривая: «Здесь у тебя заражение, она все равно у тебя отвалится». Кили это никак не затронуло: «Я просто стала смотреть в другую сторону. Меня от них тошнило». Иногда твоя душа должна окаменеть — это тоже ради выживания. Стокдейл писал: «В тяжелой ситуации появляется не добрый, не мягкий, не сострадательный лидер, не ветхозаветный пастырь, а человек с холодным сердцем». Чтобы выжить, надо принять реальность таковой, какая она есть, — для этого нужно холодное сердце. Но в этом холоде есть место и для сострадания.

Те, кто выживает, находят глубокую духовную связь с миром. Многие из них имеют талисманы, соединяющие тонкой нитью их внутренний мир с окружающей действительностью. Однажды Кили услышала от одного старого моряка легенду о черной жемчужине: «Если мореплаватель потеряется в море, то может отдать черную жемчужину Посейдону, и тот спасет его». После этого Кили купила серьги с черным жемчугом, которые были на ней всегда. «Я подняла руку и потрогала сережку. Погладила жемчужину». Кили сняла сережку и бросила ее в море. Ей было необходимо свое личное пространство, чтобы поддерживать решимость и не утратить ощущения внутреннего стержня. Герой романа Джорджа Оруэлла «1984» Уинстон Смит постепенно теряет свой внутренний стержень. При выживании группы людей для каждого члена сообщества важно собственное пространство. Иммунная и эмоциональная системы неизбежно разделяют всё на «мое» и «их». Сама жизнь диктует закон личного пространства. Можно сказать, что жизнь представляет собой самоорганизующуюся силу, появившуюся вокруг целого ряда собранных воедино элементов. Она не дает подобным элементам стать частью окружающего мира, несмотря на то что постоянно происходит весьма деликатный взаимообмен живых существ и окружающего мира. Жизнь — это тонкое сочетание общественного и глубоко личного. Она протягивает границы и воздвигает высокие барьеры, но при этом не терпит полной изоляции. Когда природа пытается взять назад все элементы, из которых мы состоим, человек должен бороться изо всех сил за «свое собственное» и держаться за него обеими руками. Видимо, в этом заложен смысл талисмана — «это мое, и это я». Йоси Гинсберг как зеницу ока хранил книгу — подарок дяди. Стив Каллахэн берег свою финку со времен, когда был бойскаутом. А Кили носила сережки с черным жемчугом и отдала одну из них Посейдону. С помощью жемчужины она заключила соглашение с морем.

Несмотря на то что Кили уже нашла ключик и к своим страхам, и к своим внутренним силам, в ней еще не было достаточной твердости, и время от времени она задавала себе самый бесполезный и самый вредный вопрос: «За что все это? Почему я?» Кто хочет выжить, не задается подобными вопросами. Его оружие — это благодарность, смирение, воображение и холодная решимость.

Наступило утро третьего дня. Кили крепко спала, но Брэд решил срочно ее разбудить. Они молча наблюдали, как Джон и Марк, наклонившись через борт плота, пили морскую воду. «Мне стало ужасно грустно. Они сдались, они потеряли самоконтроль. Я прекрасно знала, что пить морскую воду ни в коем случае нельзя», — писала Кили.

Джон и Марк сдались, а решительность Кили только крепла. Она начала испытывать раздвоение личности, одновременно ощущая надежду и покорность судьбе, что тоже является характерной чертой поведения тех, кто умеет выживать.

— Может быть, нас все-таки заметит береговая охрана? — спрашивала одна Дебби.

— Перестань, не смей так думать. Они не появятся, вот и всё… Тебе никто не поможет, кроме тебя самой. Поэтому не расклеивайся, — отвечала другая Дебби.

До раннего вечера Липпот, Адамс и Мег успели вдоволь нажаловаться на свою судьбу и неоднократно поругаться. Вдруг Адамс начал рыться в водорослях, лежащих на дне плота. «Где мои гребаные сигареты?» — орал он. Кили ответила, что сигарет у него не было, отчего Адамс еще больше разозлился: «Я только что сходил в магазин и купил пива и сигарет. Кто их взял?» В это время Липпот начал умышленно пинать Мег, которая и без этого страдала от боли. Адамс продолжал свои безрезультатные поиски. Липпот неожиданно начал отдирать заплатку от одного из отделений надувного плота. «У меня все задрожало внутри, — пишет Кили. — Я поняла, что через секунду плот начнет сдуваться». К счастью, отделение, которое сдулось, оказалось не самым важным, и плот остался на плаву. Стало очевидно, что Липпот тоже не в себе. «Он не понимал, что делает. Его глаза были совершенно пустыми». Липпот и Адамс начали разговор, который развеял последние сомнения Кили. Адамс предложил Липпоту покурить, на что тот предложил ему сэндвичи.

В книге In the Heartof the Sea («В сердце моря») Натаниэль Филбрик рассказывает о судьбе китобойного судна «Эссекс» (история, вдохновившая Мелвилла на создание романа «Моби Дик»). Филбрик пишет:

Довольно часто среди моряков, потерпевших крушение в море, а также долгое время переживавших физические и эмоциональные травмы и лишения, встречается недуг, который можно назвать «коллективной конфабуляцией [52] Конфабуляция (confabulation) — вымышленные события, принимающие форму воспоминаний. ». В результате этой болезни участники начинают существовать в общем выдуманном мире. Сцены из умиротворяющего домашнего быта являются одними из наиболее популярных жизненных сюжетов, которые обсуждают потерпевшие.

Переизбыток натрия, содержащийся в большом количестве в морской соли, тормозит мозговую деятельность. Вот мозг Липпота и «переклинило» — этот человек находился уже в совершенно другом мире. Результатом потери контакта с реальностью стала смерть. Угасающие нервные клетки его мозга начали воспроизводить ситуацию, в которой владелец мозга был еще относительно недавно. Липпоту казалось, что он находится на борту стоящей в порту яхты. Выдуманная когнитивная картинка оказалась настолько реальной, что полностью перекрыла собой то, что видят глаза и слышат уши. «Вы заводите лодку в порт, а я схожу за машиной, чтобы мы могли разгрузиться», — с этими словами Липпот перелез через борт плота в воду. «Сейчас вернусь», — заверил он всех спокойным тоном. Солнце садилось. «Сил моих больше нет, — сказал он потом. — Пойду за машиной».

Он оттолкнулся от борта и поплыл. Каванах и Кили в ужасе смотрели ему вслед. Они перебросились парой слов, и оба поняли, что им не спасти Липпота — начинало темнеть, а в воде много акул. Они увидели его на гребне волны и через некоторое время услышали «душераздирающий вопль». Липпота съели акулы.

Ремарк описал довольно похожий случай помутнения рассудка молодого солдата:

Я давно уже наблюдал за ним. Он беспокойно двигал челюстями и то сжимал, то разжимал кулаки. Мы не раз видели такие вот затравленные, вылезающие из орбит глаза. <���…> Сейчас он весь внутренне осел, как подгнившее дерево.