Лоуренс Гонсалес - Остаться в живых

Несмотря на это, время от времени ему приходилось бороться с приступами депрессии, но он показал удивительные способности самоконтроля, а также умения мыслить трезво и практично.

Охваченный пароксизмом отчаяния, я чуть не плачу, но сурово себя одергиваю. Не распускайся. Подави рыдания. Ты не можешь позволить себе роскошь тратить бесценную влагу на слезы, приятель. Я закусываю губы, закрываю глаза и без слез плачу в душе. Выжить! [54] Каллахэн С. В дрейфе… С. 29.

Каллахэн думал о доме, строил планы счастливого будущего и вспоминал разную еду. Эти мысли стали посещать его в самом начале путешествия на плоту. Он еще не знал, что для людей в такой ситуации они являются совершенно естественными, поэтому пытался запретить себе думать на эту тему. Каллахэн привык к порядку: ставишь перед собой задачи и потом планомерно их выполняешь.

Джон Лич использует термин «активная пассивность», под которым имеет в виду «способность принимать ситуацию, в которой человек оказался, не капитулируя перед ней…». Для выживания требуются длительные периоды и отдыха, и выжидания. Не у всех есть терпение долго ждать, поэтому необходимы дисциплина и подготовка, которые помогут избавиться от скуки и чувства безнадежности. Джеки Манн, взятый в заложники арабскими террористами в Бейруте, говорил, что одной из его важнейших задач стала необходимость понять своих похитителей — их готовность к терпению и умение ждать.

В конечном счете борьба и жизнь неразрывно связаны. Жизнь сама по себе — это загадочный порядок, рожденный из хаоса материи и энергии. Когда борьба прекращается, мы умираем. Ученые уже давно заметили, что человек может захотеть умереть и успешно этого добивается. Поэтому для Каллахэна были одинаково важными и «грезы о великолепном будущем», и приятие нынешней суровой действительности. Он писал: «…меня так и тянет еще помечтать. Это мое единственное утешение». Однако не стоит полностью уходить в свои грезы, ими стоит пользоваться лишь для получения удовольствия. Выживание зависит не только от целеустремленности, но и радости, потому что она дает организму лучшее подтверждение того, что он жив.

Личность Каллахэна распадалась и укреплялась одновременно. Такое расщепление личности знакомо всем, кто ведет долгую борьбу за свою жизнь.

Я наблюдаю расщепление собственной личности на три составные части: физическую, эмоциональную и рациональную. <���…> Нити, связующие главенствующее рациональное начало моего «я» с перепуганным эмоциональным и ранимым физическим компонентами моей личности, туго натянуты [55] Каллахэн С. В дрейфе… С. 37. .

Он стал замечать, что это расщепление личности не проходит бесследно, что с каждым днем ему приходится все настойчивее и настойчивее убеждать «членов своего экипажа» — физическое и эмоциональное начало:

Тело мое так измучено, что с трудом повинуется командам рассудка. <���…> Подобные решения разума дорого обходятся остальным членам моего экипажа. Стараюсь как-то примирить между собой противоречивые потребности моего «я», сознавая, что, подчиняя все жестоким требованиям холодного разума, скоро доведу себя до срыва. Воля моя постепенно слабеет, и, если она изменит мне, я пропал. Острота этой проблемы заставляет меня даже забывать о том, что я живу на краю пропасти. Я все время настороже, чтобы вовремя подавить внутренний бунт [56] Каллахэн С. В дрейфе… С. 92. .

Каллахэн пишет, как ему трудно сохранять дисциплину в «своей команде», и даже приводит внутренний диалог, происходящий между «бунтовщиками», измученными жаждой, и их разумным «капитаном»:

— Воды, капитан! Нам нужно больше воды.

— Заткнись! — рявкаю я на него. — Мы не знаем, сколько нам еще осталось. Может быть, придется тянуть до Багам. А сейчас — марш работать!

— Послушайте, капитан…

— Я все сказал. Вода строго по рациону! [57] Каллахэн С. В дрейфе… С. 111.

Практически все выжившие рассказывают, что слышали «голос», который говорил им, что надо делать. Это голос рациональной части мозга — той, которая отвечает за речь и является неистощимым источником нашего интеллекта.

Я уже говорил в предыдущей главе, что у Каллахэна было одно огромное преимущество по сравнению с другими людьми, попавшими в опасную для жизни ситуацию. Он обладал огромным опытом хождения под парусом. Возможно, что Каллахэн сначала подсознательно научился разделять в себе, по выражению Леду, «ментальную триаду» — эмоции, познание и мотивацию.

Когда я попадаю в опасную ситуацию или получаю телесную травму, мое эмоциональное «я» испытывает страх, а физическое «я» ощущает боль. Чтобы совладать со страхом и болью, я инстинктивно полагаюсь на свое рациональное «я». Чем дольше продолжается мое путешествие, тем сильнее проявляется эта тенденция. Занявшее командную позицию рациональное «я» использует надежду, мечты и циничные шутки, чтобы уменьшить внутреннее напряжение в подчиненных ему частях [58] Каллахэн С. В дрейфе… С. 37. .

Каллахэн описывает процесс появления порядка из хаоса. Это один из основополагающих жизненных процессов с той лишь разницей, что в данном случае система работает в условии колоссальной нагрузки. Каллахэн, у которого запасы консервированной воды были на исходе, ограничил свой дневной рацион.

…Полпинты воды в день. Выпивать по одному-единственному глотку примерно каждые шесть часов — это жестокое, но необходимое требование. Я решаю ни в коем случае не пить морскую воду [59] Каллахэн С. В дрейфе… С. 30. .

Каллахэн размышлял, что могло погубить «Соло», и вспомнил о ките, который, по всей вероятности, даже не заметив препятствия, пробил дыру в его яхте. За свою жизнь он видел китов множество раз.

Обычно они возникают из океанской пучины совершенно неожиданно. Внезапно перед тобой появляется поднявшаяся из глубины гигантская туша, и в такие мгновения в моей душе рождается какое-то особенное чувство. Это не страх — скорее, оно сродни тому, что испытываешь, встретившись с другом, которого не надеялся больше когда-либо увидеть… В какое бы время суток эти массивные духи пучины ни всплыли из ее таинственной бездны, я ощущаю в воздухе электрические токи, какую-то интеллектуальную и эмоциональную ауру. В таких мимолетных встречах мне открывается все величие бытия этого друга и величие его духа [60] Каллахэн С. В дрейфе… С. 32. .

Читая эти строки, я вспоминаю рассказ Майка Кроудера о том, что он может ощутить ману любого серфингиста. Подобные утверждения могут показаться надуманными, но когда ты слышишь такое от многих переживших катастрофы, то начинаешь относиться к ним серьезно и в них верить. Природе не свойствен цинизм. Все живые существа, кроме человека, честны и открыты, как честны и открыты силы природы. Следовательно, чтобы выжить, людям необходимы духовное начало и смирение. Каллахэн выражает эту мысль так: