Генрих Штоль - Пещера у мёртвого моря

Библейское слово "мигдалим" Лютер, вслед за Вульгатой96 (где оно передано словом turres) переводит Turme, то есть "башни". Но, может быть, "мигдалим" были не башнями, а крепостями? Вспомнили о немецком профессоре Мартине Ноте, который в 1938 г. в комментарии к Иисусу Навину высказал предположение, что описанные Дальманом развалины Хирбет-Кумрана можно отождествить с "Ир Хаммелах" (Соляным городом), упоминаемым в книге Иисуса Навина 15,62 вместе с тремя другими селениями, местонахождение которых до сего времени не установлено.

Неизвестно, в каком году селение Ир Хаммелах или Мигдал (башня) царя Уззии прекратило свое существование. Во всяком случае, не позднее VI в. до н. э., когда был завоеван Иерусалим. Четыре века спустя благочестивые иудеи, удалившиеся в пустыню, нашли там развалины древних стен и использовали их для своих целей.

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что период, названный учеными первым, распадается на 1-а и 1-б. Сначала ессеи довольствовались скромным строением - оно соответствовало периоду 1-а. Впоследствии его заменили более обширным комплексом, который остался самым крупным в истории Кумрана. После землетрясения, во II периоде, он не расширялся, а был подвергнут лишь незначительной перестройке.

Затем археологи раскопали еще одну цистерну и назвали ее большой восточной цистерной; в длину она имела пятнадцать, в ширину - четыре, в глубину - пять метров. К западу от нее находилось несколько бассейнов, соединенных каналами с ней и двойной цистерной. И это еще не все!

К северу от вновь открытой цистерны, между стенами, экспедиции удалось раскопать сравнительно хорошо сохранившуюся гончарную мастерскую с двумя печами для обжига диаметром почти три с половиной и два метра. Обе были установлены в яме, куда вели четыре ступени.

Ученые и рабочие с удовлетворением разглядывали дело рук своих, радуясь тому, что на карте Хирбет-Кумрана одним белым пятном стало меньше. Но тут Хасан Авад, бригадир группы Хардинга, стремительно поднял руку, как делают ученики, когда просят на уроке слова.

- Ну, в чем дело? - приветливо спросил де Во.

- Никак в толк не возьму, почему у одной печи тяга на север, а у другой на юг?

Патер почесал бороду, а остальные ученые поспешили проверить наблюдение рабочего. Как из рога изобилия, посыпались догадки. Может быть, одна из печей относится к I периоду - "а" или "б", а другая ко II? Но по виду печей даже теперь было ясно, что их строили в одно и то же время.

- Ты глупец,- просто сказал один из таамире Хасану Аваду.- В древних камнях ты, может, разбираешься и хорошо, но погоду у Бахр Лута мы знаем лучше тебя. Люди, построившие эти печи, тоже хорошо знали здешний климат. Сильный ветер у нас здесь дует либо с севера, либо с юга. Так как у одной печи тяга на север, а у другой на юг, одна из них всегда может работать. Если бы у обеих печей тяга была в одну сторону, они бы подолгу бездействовали.

Все разъяснилось, и удовлетворенные слушатели начали раскопки еще не исследованного угла наискось от печей и большой восточной цистерны. Результаты их работы - два бассейна и яма - вызвали восхищение у специалиста по керамике. Теперь он не сомневался, что здесь находилась гончарная мастерская. Один бассейн служил для размачивания глины, второй - для ее выдержки, а в яме, разумеется, лежали гончарные круги. Из находившейся рядом малой цистерны к плоскому, тщательно оштукатуренному бассейну для размачивания глины вел рукав большого водопровода. На земле и сейчас, как в момент гибели селения, лежал слой чистой глины, как бы ожидая горшечника. Очищенная глина поступала для выдержки в маленький бассейн (размерами несколько больше одного метра на два), рядом с которым находилась яма для замеса глины, а напротив нее - круглая, выложенная камнем яма с гончарным кругом. На краю ямы сидел горшечник и вращал ногами колесо; точно так же, по словам патера де Во, и сейчас работают арабские горшечники в Хеброне.

Началась насыщенная событиями неделя. К находившейся к югу от двойной цистерны стене, фундамент которой несомненно относился к эпохе израильских царей, с обеих сторон примыкали стены уже знакомой кумранской кладки, сложенные из более мелких камней, а их замыкала через несколько метров стена тоже кумранской кладки, шедшая параллельно древнеизраильской. Глазам археологов предстало длинное узкое помещение с пристройкой на юго-западе, окруженное низкими остатками стен с тремя дверьми. Одна из них, пробитая, вероятно, во II периоде, напоминала скорее дыру и вела на незастроенную южную часть горной террасы. Помещение было связано с двойной цистерной на севере и большой цистерной в юго-восточном углу. В ширину оно имело четыре с половиной метра, в длину - двадцать два. Следовательно, это был большой зал, площадью девяносто девять квадратных метров.

Пол зала был покрыт хорошо отшлифованным слоем штукатурного гипса и имел незаметный для невооруженного глаза наклон к юго-востоку, так что вода, поступавшая из цистерны через трубу, что заканчивалась у северной входной двери, стекала в отверстие, проделанное в юго-восточной стене, или легко могла быть сметена туда. Следовательно, чистоте этого зала строители, видимо, придавали особое значение. Вдоль зала торчали остатки кирпичных колонн и один пилястр (II периода), а в восточном его конце находилось небольшое возвышение (тоже II периода). Второе возвышение круглой формы (I периода), расположенное напротив северо-западного входа, было видно с любой точки зала.

Удивительный зал! Для каких целей служил он когда-то? Так как он являлся самым большим помещением в кумранских постройках, напрашивалось предположение, что это был зал для собраний, в котором одновременно помещались все жители поселения.

Но для каких собраний? На этот счет высказывались самые различные гипотезы. Наконец, патера де Во осенила догадка. Он потребовал компас и лист бумаги. Патер что-то чертил, сопоставлял, измерял циркулем, и, по-видимому, его расчеты подтвердились, так как он широко улыбнулся. Затем, все еще не говоря ни слова, де Во побежал в палатку и принес Вульгату.

- Вот оно, господа,- воскликнул он.- Даниил, глава шестая: "Даниил же, узнав, что подписан такой указ, пошел в дом свой; окна же в комнате97 его были открыты против Иерусалима, и он три раза в день преклонял колени, и молился своему богу, и славословил его..."98.

Это стих из Книги Даниила, которая, как мы знаем, была составлена не в VI, а во II в. до н. э., то есть в то самое время, когда был построен и заселен Кумран. Этот стих дает нам в руки сразу несколько ключей. Во-первых, Даниил трижды в день молился в coenaculo suo (в своей трапезной), то ли потому что он молился до еды или после нее, то ли потому что это самая большая и наиболее подходящая комната в его доме. Во-вторых: он молился не при каких-то особых обстоятельствах, а постоянно, как говорится в конце десятого стиха99: sicul et ante facere consueverat (как это делал он и прежде того). В-третьих, он молится лицом к Иерусалиму. Вывод: мы находимся в трапезной общины, так как она абсолютно точно направлена к Иерусалиму и тем самым к храму, вершине и центру благочестия. Вы не согласны?