Виктор Еремин - 100 великих литературных героев

Любопытно, что именно в период 1864–1865 гг. происходит качественный перелом в творчестве великого писателя. Изменения оказались столь разительными, что даже возникли и по сей день муссируются слухи о том, будто все романы, опубликованные Достоевским после 1865 г., были созданы не Федором Михайловичем, а либо его старшим братом Михаилом (смерть которого якобы была инсценирована братьями, чтобы избежать процедуру банкротства), либо скромником младшим братом писателя Андреем Михайловичем (1825–1897).

Оставим эти сплетни на совести их сочинителей и обратим внимание на то, что как раз весной 1865 г. в журнале «Эпоха» был опубликован очерк Н.С. Лескова «Леди Макбет Мценского уезда», который можно считать финальной точкой в разработке образа «лишнего человека» в русской литературе и рождением иного героя – личностного стихийного бунтаря.

Прямо ли, косвенно ли повлиял Лесков на Федора Михайловича, но с этого времени в творчестве Достоевского завершается период сочувственно-страдальческой или ёрнической литературы, и начинается высший его период – бунтарский. Отныне в каждом произведении писателя все бунтуют против всех – стихийно, страшно, беспощадно. Бунтуют по различным собственным причинам, своими, свойственными характеру каждого героя способами, но всегда на накале страстей, на грани срыва, после которого мир и жизнь идут в полный бессмысленный разнос. Именно эта какофония бунтующих друг против друга, мира и Бога героев и образует ту самую полифоническую симфонию, которую открыл в Достоевском М.М. Бахтин (правда, в таком случае несколько изменяется бахтинское философское учение о культуре, которая оказывается диалогом непримиримо враждующих, а не договаривающихся сторон).

Но и этого мало! Все герои Достоевского второго периода бунтуют прежде всего против своего создателя. Федор Михайлович говорит заветную для него идею, всесторонне рассматривает ее, художественно обосновывает и доказывает, эта идея воспринимается и обсуждается читателями и критикой, но совершенно неожиданно восстает кто-то из литературных героев – малоприметным словцом ли, штришком ли действа, – и идея Достоевского неожиданно разваливается и со временем перерождается чуть ли не в свою противоположность.

Поэтому героев Пятикнижия Достоевского – романов «Преступление и наказание», «Идиота», «Подростка», «Бесов» и «Братьев Карамазовых» («Игрок» – роман переходный и носит смешанный характер) – в отличие от всей мировой литературы непременно следует рассматривать как минимум с двух позиций: 1) интеллигентской – то есть в статике официально признанного замысла писателя; 2) народной – то есть в зависимости от того, как в процессе исторического развития общества раскрылись сами герои романа независимо от автора. Контраст зачастую оказывается поразительный.

Более того, Пятикнижие Достоевского есть величайший в истории полигон жесткого противостояния мира интеллигентского, выдуманного, до пошлости абстрактного и мира народа – истинного и Божеского. Причем сам писатель в этом противостоянии выступает на стороне мира интеллигентского, а герои его – на стороне мира народного. Потому мы и вправе говорить о творчестве Федора Михайловича как о вершине мировой художественной литературы, поскольку в Пятикнижии писатель творит лишь внешне, а внутренне находится в споре-диалоге с Самим Богом!

Публикация романа «Преступление и наказание» состоялась в журнале «Русский вестник» № 1—12 за 1866 г.

На свет впервые был явлен идеологический роман, то есть произведение, герой которого разработал определенную идею, всесторонне ее обдумал на страницах книги и попытался осуществить.

Интеллигентское понимание Раскольникова, превалирующее в отечественном литературоведении вот уже почти сто пятьдесят лет, кратко и четко описал знаменитый русский философ Владимир Сергеевич Соловьев (1853–1900) в статье «Три речи в память Достоевского»: «Известно, что роман “Преступление и наказание” написан как раз перед преступлением Данилова и Каракозова… Смысл (его) … при всей глубине подробностей, очень прост и ясен, хотя многими и не был понят. Главное действующее лицо – представитель того воззрения, по которому всякий сильный человек сам себе господин и ему все позволено. Во имя своего личного превосходства, во имя того, что он сила, он считает себя вправе совершить убийство и действительно его совершает. Но вот вдруг то дело, которое он считал только нарушением внешнего бессмысленного закона и смелым вызовом общественному предрассудку, – вдруг оно оказывается для его собственной совести чем-то гораздо большим, оказывается грехом, нарушением внутренней, нравственной правды. Нарушение внешнего закона получает законное возмездие извне в ссылке и каторге, но внутренний грех гордости, отделивший сильного человека от человечества и приведший его к человекоубийству, – этот внутренний грех самообоготворения может быть искуплен только внутренним, нравственным подвигом самоотречения. Беспредельная самоуверенность должна исчезнуть перед верой в то, что больше (себя), и самодельное оправдание должно смириться перед высшей правдой Божией, живущей в тех самых простых и слабых людях, на которых сильный человек смотрел как на ничтожных насекомых». [265]

Избавительницей преступника выступает Соня Мармеладова, дочь от первого брака спившегося и потерявшего работу чиновника. Ради спасения от голодной смерти своих малолетних сводных сестренок она вынуждена была стать проституткой. При этом Соня всегда оставалась смиренной в вере, и милосердие Божие никогда не покидало несчастную. Именно ее душеспасительные увещевания в конечном итоге поставили Раскольникова на путь истины, а прочитанные Соней строки из Евангелия о воскрешении Христом Лазаря подтолкнули убийцу вселюдно покаяться в совершенном преступлении. «Самоотверженная любовь Сони возрождает, наконец, сердце Раскольникова, и перед ними открывается “новая жизнь”». [266]

Таким образом, Федор Михайлович хотел на примере своих героев показать и доказать, что в каждом человеке есть искра Божия, которую всегда можно пробудить, сколь низко бы перед этим он ни пал.

Смутное ощущение ложности избранного Достоевским пути возникло еще у главного редактора «Русского вестника» Михаила Никифоровича Каткова, но разобраться в своих сомнениях он не смог и лишь попытался неудачно возражать против того, что в романе Евангелие проповедует проститутка.

Первым гнильцу в генеральном замысле «Преступления и наказания» робко, с многочисленными извинениями определил Дмитрий Иванович Писарев в статье «Борьба за жизнь (“Преступление и наказание” Ф.М. Достоевского)» 1867 г., указавший, что трусливый Раскольников никогда бы не пошел на убийство, все его теории остались бы теориями, даже позор семьи и страдания матери и сестры остались бы втуне, если бы он не услышал от пьяницы в кабаке рассказ о Соне Мармеладовой и не поразился бы тем, что какая-то юная проститутка нашла в себе силы разрушить ограничивающие ее бытие нравственные законы, а он, считающий себя сверхчеловеком, Наполеоном, боится это сделать! Другими словами (и Писарев не на одном примере доказал это), быть может, Соня Мармеладова и близка душой к Богу, но неизбежное тлетворное влияние ее, независимо от нее самой, разлагает, развращает и низвергает в пучину злодейства множество людей, зачастую даже незнакомых с ней.