Роберт Силверберг - Бродяга из космоса

Весь остаток дня у него ушел на то, чтобы пробиться к главному распорядителю двора лорда Моариса. Херндон объяснил ему, что помимо своей воли был задержан на далеких от Борлаама планетах, что у него весьма серьезные намерения возобновить службу у Моариса и что выполнять возложенные на него обязанности он будет честно и самозабвенно. После некоторых пререканий он был восстановлен в должности одного из младших распорядителей и ознакомлен с функциями, которые ему положено выполнять в повседневной жизни разбросанного по всей стране хозяйства, которым, собственно, и являлся двор Моариса.

Прошло несколько дней, прежде чем ему удалось хотя бы мельком увидеть леди Моарис. Это его вовсе не удивило – дворец занимал несколько гектаров Борлаам-сити, а лорд и леди жили на одном из самых верхних этажей огромного здания, в то время как остальное пространство было занято библиотеками, танцевальными и фехтовальными залами, картинными галереями и помещениями для хранения несметных сокровищ Моариса. Все эти залы и комнаты требовали от обслуживающего персонала ежедневной тщательной уборки.

Херндон увидел леди Моарис, когда проходил по галерее шестого этажа в поисках перехода на седьмой этаж, где ему было поручено составить каталог развешанных там картин. Сначала он услыхал шелест кринолина, а затем увидел, как она пересекает один из залов в сопровождении двух бронзовотелых гигантов с планеты Топпид, направляясь к группе ожидавших ее дам в сверкающих вечерних туалетах.

Сама леди Моарис была одета в платье прямого покроя, что еще больше подчеркивало безупречные линии ее тела. Лицо ее было печальным. Херндону показалось, насколько он мог определить издали, что ее что-то угнетает.

Он отступил в сторону, чтобы пропустить процессию, однако она заметила его и бросила мимолетный взгляд в ту сторону, где стоял Херндон.

Как только она узнала его, глаза ее расширились от удивления. Он не осмелился улыбнуться. Он смиренно ждал, пока она пройдет мимо, но внутри не без злорадства ликовал. Было нетрудно прочесть выражение ее глаз.

В этот же день, несколько позднее, слуга-агозлид подошел к нему и молча вручил запечатанную записку. Херндон спрятал ее в карман и направился в такое место коридора, которое было недоступно для тайного надзора. Он знал, что находится в полной безопасности, так как здесь скрытая телекамера была неисправна. Он сам демонтировал ее в это утро, имея ввиду чуть погодя установить новую.

Херндон взломал печать. В записке было:

«Приходите ко мне вечером. Я уже целый месяц вас дожидаюсь. М. должен провести ночь во дворце Властителя. Ко мне вас пропустит Карла».

Светочувствительные чернила мгновенно исчезли. Бумага в его руке была чиста. Улыбнувшись, он швырнул ее в ближайшую урну.

Когда с наступлением поздней ночи во дворце пригасили освещение, Херндон незаметно прокрался на двенадцатый этаж, туда, где размещался будуар леди. Ожидавшей его дамой была Карла, та светловолосая девушка, которая служила посредницей между ними на борту «Лорда Насийра». Сегодня она дежурила в будуаре леди и на ней была ночная рубашка из прозрачного шелка, что являлось, без сомнений, испытанием прочности его чувств.

Стараясь не глядеть на ее, фактически обнаженное, тело, Херндон спросил:

– Меня ждут?

– Да. Следуйте за мною. – Херндону показалось несколько странным выражение ее глаз. Трудно было разгадать, что оно означало – вожделение, ревность, может быть, даже ненависть? Однако девушка быстро повернулась к нему спиной и повела по коридору, слабо освещенному незаметными ночными светильниками. Остановившись, она коснулась одной из стен. На ее поверхности на какое-то мгновение высветились контуры двери и исчезли.

Херндон прошел внутрь, и проем в стене у него за спиной тотчас же сомкнулся.

За дверью его ждала леди Моарис. На этот раз на ней не было ничего, а глаза горели страстным желанием.

– Здесь безопасно? – спросил Херндон.

– Да. Моарис у Креллига. – Губы ее с горечью изогнулись. – Почти все свои ночи он проводит, забавляясь с женщинами, которых выбросил за ненадобностью Властитель. Будуар не просматривается. Моарис никак не сможет узнать о том, что вы побывали здесь.

– А эта девушка, Карла? Вы доверяете ей?

– Настолько, насколько вообще можно кому-либо доверять. – Руки ее искали плечи Херндона. – Бродяга мой, – прошептала она, – почему ты покинул нас на Моллекоге?

– Меня отвлекли дела, миледи.

– Мне недоставало тебя. Без тебя мне было скучно на Моллекоге.

Херндон грустно улыбнулся.

– Поверь, у меня не было выбора. Ведь у меня еще есть свои обязанности перед другими, которым я присягнул.

Она нетерпеливо прильнула к нему. Херндона охватило чувство жалости к этой прекрасной аристократке, первой среди придворных дам, обреченной на то, чтобы искать любовников среди дворецких и другой мелкой придворной челяди.

– Все, что у меня есть – твое, – пообещала она Херндону. – Проси у меня что угодно! Что угодно!

– Есть только одна награда, которой ты могла бы меня удостоить, – с печалью в голосе произнес Херндон.

– Только назови. Цена не имеет значения.

– Она ничего не стоит, – сказал Херндон. – Мне нужно только приглашение ко двору Властителя. Ты можешь раздобыть его с помощью своего мужа. Сделаешь это ради меня?

– Несомненно, – прошептала она и, сгорая от желания, обняла Херндона.

– Я переговорю с Моарисом завтра же.

В конце недели Херндон снова навестил штаб-квартиру на Бронзовой авеню и узнал от Боллара Бенджина о том, что торговля звездными камнями процветает, что соглашение с Властителем стало просто подарком судьбы для синдиката и что скоро они распродадут весь свой запас камней. И вследствие этого, где-то через неделю-две ему придется совершить еще один вояж на Вайпор. Херндон согласился, но попросил жалованье авансом за два следующих месяца.

– Я не вижу причин для того, чтобы отказывать вам, – сказал Бенджин.

– Вы – ценный для нашего дела человек, а денег у нас достаточно.

Он вручил Херндону чек на десять тысяч стеллоров. Херндон сердечно поблагодарил его и пообещал немедленно с ним связаться, как только настанет время отправляться на Вайпор.

Вечером того же дня Херндон отбыл на Мельд-17, где отыскал хирурга, совершившего пластическую операцию, изменившую его лицо, после того, как он спасся бегством из разграбленного поместья в Зоннигоге. Он потребовал от хирурга, чтобы тот произвел определенные изменения некоторых внутренних органов. Хирург долго сопротивлялся, настаивал на том, что такая операция крайне рискованная, очень трудная, что вероятность благополучного исхода куда менее пятидесяти процентов, однако Херндон был неумолим.