Роберт Хайнлайн - Дети Мафусаила. Уолдо. Магия, инк.

Шнайдер поднялся и сказал:

— Ну, теперь тебе должно полегчать. Отдохни, пока я приготовлю кофе.

Уолдо откинулся назад с чувством удовлетворения. Он очень устал. Помимо того, что сама поездка вызвала нервное напряжение, он вдобавок все еще находился под влиянием этого проклятого тяготения, словно муха, попавшая в банку меда. Однако манипуляции Грэмпса Шнайдера погрузили его в сонное, расслабленное состояние.

Наверное, он задремал, потому что последнее, что он помнил, это как Шнайдер бросил в кофейник яичную скорлупу. Потом старик оказался рядом с ним, в одной руке он держал кофейник, а в другой — чашку, из которой шел пар. Он поставил их, потом взял три подушки, подложил их под спину Уолдо и предложил ему чашку кофе. Уолдо с трудом вытянул обе руки, чтобы взять чашку, но Шнайдер отвел одну в сторону.

— Нет, — сказал Шнайдер, — одной руки — и то много. Делай, как я показываю. Дотянись до Другого Мира за силой.

Он взял одну руку Уолдо и положил ее на ручку чашки, поддерживая руку Уолдо своей. Другой рукой он мягко гладил правую руку Уолдо, начиная от плеча к кончикам пальцев. Тот снова почувствовал разливающееся тепло.

Уолдо был очень удивлен, что держит чашку сам. Это был приятный триумф. Семнадцать лет тому назад, когда он покидал Землю, у него была устоявшаяся привычка ничего не брать, даже не тянуться за чем-либо одной рукой. Во Фрихолде, конечно, он довольно часто управлялся с небольшими предметами одной рукой, без помощи уолдо. Годы практики, должно быть, усилили контроль. Превосходно!

Поэтому, очень гордясь самим собой, он выпил полную чашку, держа ее одной рукой и изо всех сил стараясь не опрокинуть на себя. Кофе был очень вкусным. Ему пришлось признать, что он ничуть не хуже, чем тот, который он готовит из самых дорогих концентрированных экстрактов. Даже ароматнее.

Когда Шнайдер предложил ему печенье, обсыпанное коричневым сахаром и корицей и только что разогретое, он важно взял его левой рукой, не попросив, чтобы у него забрали чашку. Уолдо продолжал пить и есть, а между глотками опирался локтями о края носилок.

Окончание церемонии кофепития показалось ему хорошим моментом для начала разговора о декальбах. Шнайдер подтвердил, что он знает Маклеода и вспомнил, однако, не очень отчетливо, что привел в порядок помело Маклеода.

— Хью Дональд — хороший парень, — сказал он. — Машин я не люблю, но мне доставляет удовольствие чинить мальчишкам все, что у них ломается.

— Дедушка, — начал Уолдо, — может, вы мне скажете, как починить корабль Хью Дональда?

— А у тебя есть корабль, который нужно починить?

— У меня очень много кораблей, которые я взялся починить. Но должен признаться, что я не могу это сделать. Я приехал к вам, чтобы узнать, как это делается.

Некоторое время Шнайдер обдумывал слова Уолдо.

— Это трудно. Я могу показать, но это не значит, что ты сможешь это сделать. Тем более это совсем не то, о чем ты думаешь. Умения можно добиться, только часто практикуясь.

Должно быть, Уолдо выглядел озадаченным, потому что старик внимательно взглянул на него и добавил:

— Считается, что есть два способа восприятия окружающего нас мира да и всего вообще. Однако это и правильно, и неправильно, поскольку на самом деле существует очень много способов. Некоторые из них — хорошие, а некоторые — плохие. Любая вещь может в одно и то же время или существовать, или нет.

Попрактиковавшись хорошенько, можно смотреть на мир с двух точек зрения. Иногда какая-нибудь вещь, которая существует для этого мира, не существует для Другого Мира. А это очень важно, потому что мы живем в Другом Мире.

— Живем в Другом Мире?

— А как еще мы можем жить? Разум — это ведь не мозг. Разум в Другом Мире, а в этот мир он попадает только через наше тело. Это один из истинных способов подходить ко всему, но не единственно правильный.

— А относительно рецепторов де Кальба существует тоже несколько подходов?

— Конечно.

— Если бы у меня был комплект неработающих декальбов прямо здесь, вы бы показали как смотреть на них?

— Зачем их сюда тащить? — сказал Шнайдер. — Я не хочу, чтобы у меня в доме были машины. Я нарисую тебе картинку.

Уолдо хотел было настоять на своем, однако подавил это желание.

«Ты пришел сюда как проситель», — сказал он себе.

Шнайдер вытащил карандаш и лист бумаги, на котором он тщательно изобразил пучок антенн и основные оси корабля. Да, набросок был достаточно точным, если не считать, что в нем отсутствовали некоторые важные детали.

— Вот эти пальцы, — показал Шнайдер на рисунке, — глубоко погружаются в Другой Мир, чтобы вытянуть силу. А она, в свою очередь, проходит через этот столб, — ткнул он пальцем в ось, — где и используется для движения корабля.

«Совершенно точное аллегорическое объяснение», — подумал Уолдо.

Рассматривая Другой Мир просто как термин, описывающий гипотетический эфир, объяснение Шнайдера можно считать не только правильным, но и исчерпывающим. Однако оно Уолдо ничего не говорило.

— Хью Дональд, — продолжал Шнайдер, — был усталым и раздраженным. И нашел только плохую истину.

— Вы хотите сказать, — медленно начал Уолдо, — что корабль Маклеода вышел из строя, потому что он об этом думал и волновался?

— А с чего же еще?

Уолдо был не готов ответить на такой вопрос. Ему стало ясно, что у старика есть какие-то странные суеверия, предрассудки. Тем не менее, он все-таки может показать Уолдо, что нужно делать, даже, если он не знает почему так происходит.

— А что вы сделали, чтобы изменить это?

— Я ничего не менял. Я нашел другую истину.

— Но как? Мы обнаружили несколько отметок мелом…

— А, те? Я их делал просто для того, чтобы лучше сконцентрировать внимание в нужном направлении. Я проводил их вот так, — и он провел карандашом линии на рисунке. — Я просто обдумывал, как пальцы тянутся, чтобы добраться до силы. Они именно так себя и вели.

— И это все? Больше ничего?

— По-моему, этого достаточно.

— «Либо старик не знает, как он починил декальбы, — подумал Уолдо, — либо он здесь совершенно ни при чем. Просто чистое, почти невероятное совпадение».

Он поставил пустую чашку на край носилок. Металлический край удерживал ее вес, а его пальцы просто поддерживали равновесие. Но в какой-то момент Уолдо, поглощенный разговором и своими размышлениями, перестал контролировать себя. Чашка выскользнула из его усталых пальцев, упала на пол и разбилась.

— О, простите меня, — раздосадованно сказал он. — Дедушка, я пришлю вам другую.

— Не надо. Я починю ее. — Шнайдер тщательно собрал все осколки и положил на письменный стол. — Ты устал. И это плохо. Это заставляет тебя терять то, что ты приобрел. Теперь отправляйся к себе домой, а когда отдохнешь, то сможешь сам практиковаться в получении силы.