Роберт Силверберг - Замок Лорда Валентина

– Мы открыли таким способом уже три двери, эта – четвертая. Еще минутку…

Слит вытащил голову и оглянулся, пыльный, ухмыляющийся, явно довольный собой.

– Открыто, Милорд!

– Вот это здорово!

– Мы войдем и схватим его, – сказал Залзан Кавол. – Где ты будешь ждать его, Милорд?

– Нет, – сказал Валентин. – Туда войду я. Один.

– Ты, Милорд? – недоверчиво спросил Залзан Кавол.

– Один? – переспросила Карабелла.

Слит, явно оскорбленный, закричал:

– Милорд, я не позволю… – и умолк, испугавшись своих святотатственных слов.

Валентин мягко произнес:

– Не бойтесь меня. Есть вещи, которые я должен делать сам, без помощи. Отойдите назад. Я приказываю не входить, пока не позову.

Они смущенно переглянулись. Карабелла собралась было что-то сказать, запнулась и закрыла рот. Залзан Кавол рыкнул и беспомощно развел руками всеми сразу. Валентин толкнул дверь и вошел в какой-то вестибюль, видимо, кухонный проход, едва ли знакомый Короналю. Он осторожно прошел через него и очутился в зале, обитым парчой – комнаты для одевания. Позади была Часовня Деккерта, а дальше – судейский зал Лорда Престимиона, громадная сводчатая комната с великолепными окнами матового стекла и канделябрами работы лучших мастеров Ни-мойи. А за ним был Тронный зал с громадным троном Конфалума. Где-то в этих апартаментах Валентину предстояло найти Доминика Барджазеда.

Комната для одевания была пуста и выглядела так, словно ею не пользовались несколько месяцев. Каменная арка в Часовню Деккерта не была занавешена. Валентин прошел туда, никого не увидел и пошел дальше по короткому изогнутому коридору с ярким, зеленым с золотым мозаичным орнаментом, к судейскому залу. Глубоко вздохнув он открыл дверь.

Сначала ему показалось, что громадное помещение тоже пусто. Горел только один из больших канделябров, и то в дальнем конце, тускло освещая зал. Валентин посмотрел направо и налево, по рядам деревянных полированных скамей, по занавешенным альковам, в которых позволялось скрываться принцам и герцогам, пока над ними вершился суд, на высокий трон Короналя…

И увидел фигуру в имперской одежде, стоявшую в тени стола советников у подножия трона.

Из всех странностей, происшедших во время ссылки, самым странным было стоять меньше чем в сотне футов от человека с бывшим его, Валентина лицом. До этого Валентин дважды видел поддельного Короналя во время фестиваля в Пидруде и чувствовал тогда, сам не зная почему, что взгляд Короналя пачкает его и вытягивает из него энергию. Но это было до того, как Валентин снова обрел память. Теперь он видел в слабом свете высокого, сильного чернобородого мужчину с жесткими глазами, одетого как принц и вовсе не съежившегося, бормочущего с страхе, а встретившего его с холодным спокойствием и угрозой.

Неужели я так выглядел, удивился Валентин, таким равнодушным, ледяным, недоступным? Но потом подумал, что за время, пока Доминик владел его телом, чернота души узурпатора поступила на его лице и изменила черты Короналя выражением болезненной ненависти. Валентин начал начал привыкнуть к своему новому, жизнерадостному и добродушному лицу и теперь, глядя на свое бывшее лицо не ощущая получить его обратно.

– Я сделал тебя красивым, верно? – сказал Барджазед.

– А себя – куда меньше, – сердечно ответил Валентин. – Зачем ты хмуришься, Доминик? Это лицо более известно улыбкой.

– Ты слишком много улыбался, Валентин. Ты был слишком уступчивым, слишком мягким, слишком легкой души, чтобы править.

– Значит, ты так обо мне думал?

– Не только я, но и многие другие. Как я понимаю, ты стал бродячим жонглером.

– Мне нужно было ремесло, раз ты отнял мое прежнее. Жонглирование мне подошло.

– Не удивительно, – голос Доминика Барджазеда гулко раздавался в пустом зале, – ты всегда умел развлекать других. Я советую тебе вернуться к жонглированию, Валентин. Печати власти – мои.

– Печати твои, но власть – нет. Твоя стража сбежала от тебя. Замок в безопасности от себя. Сдавайся добровольно, Доминик, и мы вернемся тебя в земли твоего отца.

– А как насчет погодных машин, Валентин?

– Они снова включены.

– Вранье! Глупое вранье! – Доминик быстро повернулся и распахнул высокое окно. Порыв холодного воздуха ворвался так быстро, что Валентин на другом конце зала почувствовал его почти сразу.

– Машины охраняются моими самыми доверенными людьми. Не твоими, а моими, привезенными из Суврейла. Они будут охранять машины до тех пор, пока я не прикажу включить их, и если вся Замковая Гора почернеет и погибнет, не дождавшись этого приказа – пусть так и будет. Хочешь, чтобы это произошло?

– Этого не будет.

– Будет, – возразил Барджазед, – если ты останешься в Замке. Уходи. Я дарую тебе безопасный спуск с Горы и бесплатный переезд в Зимрол. Жонглируй в западных Валентин Корональ.

– Доминик…

– Мое имя – Лорд Валентин! А ты – бродячий жонглер из Зимрола! Уйди и займись своим ремеслом.

– Звучит заманчиво, Доминик, – беспечно ответил Валентин. – Мне нравилось выступать, больше нравилось, чем все остальное, что я делал в жизни. Но судьба требует, чтобы я нес тяжесть правления, невзирая на мои личные желания. Пойдем теперь, – он сделает шаг к Барджазеду, второй, третий. – Пойдем отсюда, и я покажу рыцарям Замка, что весь этот мятеж окончен и планета возвращается на истинный путь.

– Не подходи!

– Я не стану вредить тебе, Доминик. В каком-то смысле я даже благодарен тебе за исключительный опыт, за все то, что никогда бы не случилось бы со мной, если бы…

– Назад! Ни шагу дальше!

Валентин продолжал идти вперед.

– И я благодарен тебе также за то, что ты избавил меня от досадной хромоты, которая лишила меня некоторых развлечений…

– Ни… шагу…

Теперь их разделяло не более десяти футов. Рядом с Домиником находился стол с принадлежностями судейского зала: три тяжелых бронзовых подсвечника, имперская держава и скипетр. Барджазед с яростным криком схватил обеими руками подсвечник и дико швырнул его в голову Валентина. Валентин проворно шагнул в сторону и точным движением поймал на лету тяжелый предмет. Барджазед швырнул второй подсвечник. Валентин поймал и его.

– давай еще один, – сказал он. – Я покажу тебе, как жонглируют.

Лицо Барджазеда исказилось, он задыхался и шипел от злости. К Валентину полетел третий подсвечник. Первые два уже легко кружились в воздухе, перелетая из одной руки Валентина в другую, и ему не составило труда схватить на лету третий и пустить его следом за другим в воздух, создавая перед собой сияющий каскад. Он весело жонглировал ими, смеялся, подбрасывая их все выше. Как приятно было снова жонглировать, снова пользоваться старыми навыками, рукой и глазом, рукой и глазом.