Денис Абсентис - Начало

— Ладно, сейчас мы с тобой нафантазируем на целый конспирологический роман. Но вот твое замечание про яровизацию меня заинтересовало.

— А что там интересного? Очередной бессмысленный агроприем от Лысенко, вроде прогулок кур по лесам.

— Кур по лесам? Ты меня все время удивляешь.

— Ну да, в СССР этому посвящались научные работы и сладкоголосые статьи, которые сейчас выглядели бы просто троллингом. Особенно популярна была статья Фиша с подзаголовком, кажется, «Великий куриный поход». Там описывалось, как лысенковцы отправили только в одной области десять тысяч кур в леса и поля для борьбы с вредителями и «леса огласились кудахтаньем и петушиным криком». Потом эта статья о мудром Лысенко даже в детских книжках на все лады пересказывалась. Говорилось, что домохозяйки в 1938 году заметили странный вкус хлеба. Решили, что это из-за клопа-черепашки.

— Может, не из-за черепашки вовсе хлеб поплохел? Год больно уж подозрительный.

— Трудно сказать, с чем это было связано. Такое, вообще говоря, могло быть на самом деле — в годы солнечных реперов не только спорынья развивается, но и насекомые-вредители размножаются массово. Так что из-за чего именно хлеб попортился — от спорыньи или клопов — теперь не выяснить уже. Лысенко предложил использовать кур. В рассказе описывался охотник, который был поражен, наткнувшись на множество кур, бегающих по лесу. Но ему объяснили, что это совершенно нормально, а куры «на государственной работе». И эти куры якобы так обжирались вредной черепашкой, что лежали на земле и подняться не могли, даже лапками не шевелили. Но тем не менее ночевали в лесу на ветках деревьев и методично зверски уничтожали всех клопов вокруг. Лысенко продвигал это метод во время войны.

— Нормальный же ход, кур в лесах лисы подъедят, а на полях они спорыньей потравятся. О снижении поголовья кур вследствие такого метода никто из зоотехников докладывать не будет, ибо уже четко понимает — расстреляют за вредительство именно его, а не лысенковцев. Упорный был парень этот народный академик. Но вернемся к Вавилову. Значит, ты говоришь, он вдруг выступил против яровизации?

— Сначала он яровизацию поддерживал, но к 1936 году понял, вероятно, ее бессмысленность. К спорынье это не относится — то, что зерно отмачивали, на нее не повлияет, это же не плесень. Спорынья только на живом колосе растет. Там суть больше в том, что в мокрую погоду цветки ржи дольше открыты, что способствует заражению.

— Я не об этом. Что там случилось с Вавиловым? Я думал, в контексте противостояния речь о генетике шла. Вроде как Лысенко отвергал генетику — продажную девку империализма, нет?

— Так многие думают, хотя сама фраза не из тех времен, а из спектакля 60-х годов, — буркнул Алик. — Лысенко был директором Института генетики, когда Вавилов уже в тюрьму загремел. Как он мог ее открыто отвергать? Дело только в том, что именно подразумевать под генетикой. Лысенко под этим словом просто разумел нечто совсем иное, чем вавиловцы.

— Погоди, так за что же все-таки конкретно арестовали Вавилова, если речь лишь о разнице в понимании термина?

— За что, за что. За контрреволюционную вредительскую деятельность, вестимо. И за принадлежность к выдуманной антисоветской организации «Трудовая крестьянская партия». Ты что, не знаешь, как приговоры тогда писались?

— Нет, я не о приговоре как таковом, он действительно не слишком интересен, а об исходных предпосылках. Они могут отражать более реальные причины. Вот, скажем, существует ли постановление на арест Вавилова?

— Этого я не знаю, — зевнул Алик, всем своим видом показывая, что время позднее и пора уже спать. — Может, потом и стоит поискать, в самом деле.

Я пошел к себе в номер, завалился в кровать, но уснуть не получалось. Поворочавшись в постели, я не выдержал, включил свет и полез в интернет. Хотелось все-таки уточнить, за что же арестовали Вавилова. Первые два часа поисков ушли практически впустую. Кроме привычного: «продвигая заведомо враждебные теории, Вавилов ведет борьбу против теорий и работ Лысенко», ничего не находилось. Но против каких конкретно теорий и работ Лысенко выступал Вавилов? Это было как-то неясно. Чем больше я читал, тем больше мне казалось, что я что-то упускаю. Что ответ где-то рядом, но я его почему-то не вижу. В результате я плюнул на поиски статей Лысенко и на материалы съездов и партийных пленумов, интуитивно почувствовав, что наводка должна быть где-то еще.

Сначала на глаза мне попалось письмо бывшего секретаря Вавилова Анны Ревенковой, адресованное генеральному секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу. Ре-венкова, будущий биограф Вавилова, сама находилась под следствием по «делу Вавилова» в течение десяти месяцев и могла судить о предъявляемых академику обвинениях. Заканчивалось письмо странной фразой: «Кстати сказать, обвинения в адрес Н. И. Вавилова не касались проблем генетики. Они относились к другой области». Скана письма в сети не нашлось, но если это был не фейк, то вопрос с реальными обвинениями становился все интересней.

Затем я наконец нашел в вестнике РАН искомое постановление на арест Вавилова от 5 Августа 1940 года. Академик был арестован на следующий же день. Кроме общих фраз о вредительстве, отвлеченном академизме и борьбе с новейшими воззрениями в области селекции, постановление отмечало конкретную подрывную деятельность Вавилова «в целях опровержения новых теорий в области яровизации и генетики».

С генетикой все было прозрачно, Лысенко утверждал, что наследственность не передается генами. Его кредо было позже ясно изложено в статье «У истоков новой биологии»: «Вот только что снесенное куриное яйцо. Казалось бы, мы можем утверждать, что такие-то признаки курицы заложены в этом яйце. Нет, настоящий мичуринец никогда так не скажет. Он знает, что это неверно, что никакие признаки будущего существа в яйце не заложены и не могут быть заложены. В яйце нет и не может быть, например, формы гребешка, хотя бы в виде какого-то «гена», предопределяющего эту форму, потому что там нет еще никакого гребешка, а думать, что форма какого-либо физического тела может существовать без этого тела, — это мистика, это абсурд». Вышеозначенная ода взглядам Лысенко была заказана одним из его основных сотрудников Донатом Долгушиным своему брату, публицисту Юрию Долгушину. Генетикам тогда при виде таких статей было вовсе не до смеха. Но в постановлении на арест Вавилова генетика упоминалась только в контексте членства академика «в составе фашистско-германского генетического общества» и во фразе «фашистской расовой теории в вопросах генетики». Больше ни о генах, ни о генетике в постановлении не было ни слова. Зато было указано на противодействие Вавилова яровизации.