С Смирнов - За 500 лет до новой эры

Тремя веками позже книги Конфуция станут необычайно популярны в новой общекитайской империи Хань, которой нужны будут многочисленные образованные чиновники - честные, уважающие "добрую старину" и питающие отвращение к нравам эпохи "Борющихся Царств", когда жил их духовный предтеча. Образ Конфуция сделается объектом культа, его изречения превратятся в догмы, и эта система переживет века.

Сходная и столь же незаслуженная судьба ждет другого современника Конфуция - Будду; его после смерти сделают божеством, хотя при жизни он не был (и не считал себя) даже основателем новой религии. Был он сыном вождя небольшого племени шакья, обитавшего в предгорьях Гималаев, на северной окраине долины Ганга. А в долине шла война, столь же бесконечная и беспощадная, как распри "борющихся царств" в долине Хуанхэ. Очень мало подробностей этой борьбы дошло до нас, поскольку в тогдашней Индии не было летописания; не было и устойчивой государственной традиции, которая насчитывала тогда уже двадцать веков в Двуречье и десять - в Китае. Эфемерные княжества возникали и распадались, оставляя в народной памяти только свои названия да несколько царских имен.

К концу VI века до н.э. в общем хаосе выделяется первое устойчивое царство - Магадха, занимающая южную половину будущего штата Бихар. Севернее Магадхи, по другому берегу Ганга, властвует мощный союз племен Вриджи; главную роль в нем играет племя личахви, родственное жителям Тибета и южнокитайского царства Чу. В этой узкой зоне межэтничекого контакта возникает на грани VI-V веков зародыш индийской государственности; одновременно здесь же зарождаются три новых течения философской мысли: буддизм, джайнизм и учение адживаков.

Отметим особую роль философии в жизни индийского социума, сравнительно с ее ролью в Иране, Элладе или Китае. Иранская философия столь же молода, как сам персидский этнос и его государственность. Поэтому она долго еще не выйдет из рамок теологии, а глубокое этическое учение Заратуштры о борьбе доброго и злого начал в реальном мире и в умах людей - это учение растворилось в новой государственной религии персов.

Мудрецы Эллады оказались в ином положении: они успели освоить богатейшее научное и филисофское наследие Ближнего Востока и сделали свой первый шаг вперед с этой исходной позиции. Поэтому философия эллинов есть и будет в первую очередь натурфилософией, обособленной от религии и относящейся даже к социальным процессам, как к природным явлениям. В этом залог огромного влияния эллинской философии на будущую научную мысль Европы: не случайно мы сейчас вспоминаем Фалеса в первую очередь как физика и астронома, Пифагора - как математика. Но в этом же причина ограниченной популярности философов Эллады среди их сограждан: этих новаторов нередко осуждали как безбожников, порою даже казнили, а правители Средиземноморья часто с интересом выслушивали мудрецов, но почти никогда не следовали их советам.

В Китае по-другому: здесь философия выросла из длительной непрерывной традиции политической мысли, и большинство китайских философов были в первую очередь социологами. Они настолько привыкли рассматривать общество сквозь призму существующей государственной структуры, что обычно с успехом играли роль чиновников и министров. Они неплохо чувствовали чаяния народных масс, часто бывали популярны, но нередко относились к этим массам, как скульптор к бесформенной глыбе камня. Никогда человеческая личность не стояла для китайских философов на первом месте: либо ее заслоняли законы и обычаи социума, либо философ вырывался из этих оков на космические просторы мысли и обнаруживал там, что человек есть лишь мелкая песчинка мироздания, управляемая великим мировым законом - Дао, общим для гор и деревьев, рек и царств. Установить личное общение с "мировым законом" - такая мысль казалась в Китае (как и в Элладе) нелепицей.

А вот в Индии к этой идее относились с большим сочувствием. Здешний социум был еще неустроен, государственная система не казалась единственно возможной посредницей между человеческой личностью и стихиями внешнего мира. В итоге расцвет религиозно-философской мысли в Индии намного опередил развитие здешней государственности. Не князья и министры, а философы и вероучители были в VII-VI веках властителями дум социума, только они давали народным массам ответы на основные вопросы человеческого бытия. Не случайно каждый известный властитель этой поры считал своим долгом покровительство "святым мужам" - архатам, нередко следовал их советам в своей политике и никогда не подвергал философов репрессиям. Так ведет себя и первый незаурядный царь Магадхи - Бимбисара - по отношению к новым проповедникам, объявившимся здесь в конце VI века.

Сиддхарта Гаутама Будда, по одной из хронологий, в 500 году уже довольно стар; около тридцати лет проповедует он свой "восьмеричный путь" человека - к прекращению страдания через обуздание страстей. Множество учеников следует его заветам, не смущаясь тем, что учитель отрицает существование Бога-Творца и бессмертной человеческой души...

Напротив, младший современник и соперник будды - Вардхамана Махавира (Великий муж) учит, что все природные тела одушевлены, а боги существуют, но не влияют на судьбы Вселенной. Для спасения человеческой души надо не вредить другим душам, не убивать даже насекомых и предельно ограничить потребности своего тела... Недавний же товарищ Махавиры Гошала - основал секту адживаков, исповедующую полный атеизм и одновременно полную предопределенность всех событий, в природных явлениях и даже в человеческих судьбах.

Так велико разнообразие философских учений в Индийской ойкумене, которая в 500 году до н.э. заметно опережает в этом отношении Элладу и Китайский мир. Позднее этот разрыв сократится: в условиях быстрой политической эволюции индийских княжеств и царств большинство философских систем превратится в соперничающие государственные религии. Но пока царь Бимбисара привечает в своей столице всех проповедников, и они не особенно враждуют между собой. Правда, царь стар, а наследник жаждет поскорее занять отчий трон: он мечтает создать в Индии империю, подобную персидской. Скоро принц Аджаташатру свергнет отца, нападет на соседние царства и расширит пределы Магадхи на все среднее течение Ганга; в этих войнах исчезнет племя шакья, породившее Будду... Только доблестные личчахви отстоят свою независимость от южных владык и еще проявят себя в эпоху Александра Македонского.

Так живут наиболее "цивилизованные" центры земных ойкумен в начале V века до новой эры; так накапливается материал для первых крупных памятников исторической мысли человечества - их создание уже не за горами. А рядом с лидерами набираются политического и культурного опыта новые народы, которых историки этой поры еще не принимают всерьез, считают непонятными дикарями. Таковы македонцы в горах, нависших с севера над Элладой; они уже создали мощные племенные объединения, их вожди носят царский титул и стараются заимствовать достижения утонченных южных соседей, но в политическую жизнь Эллады они еще не вмешиваются. Таковы разноязычные, но равно воинственные и гордые обитатели южнокитайских царств Чу, У и Юэ, борющиеся за первенство в своей ойкумене.