Савелий Кашницкий - Сверхспособности человека, удивившие БОГА

Глава англиканской церкви архиепископ Кентерберийский написал по этому случаю молитву, начинавшуюся словами: «Черчилль — дар провидения Господня».

С одним из самых известных целителей, перед телесеансами которого в изумлении замирала вся страна, Алланом Чумаком я познакомился в начале 1980-х, за семь лет до его всесоюзной славы. Назвать наше знакомство случайным нельзя. Как-то, беседуя с научным сотрудником НИИ общей педагогической психологии — единственного открытого научного заведения, где изучали парапсихологические эффекты, я спросил, существует ли такой экстрасенс, способности которого были бы очевидны и несомненны и выдерживали строгую научную проверку. Тогда-то я впервые услышал имя Чумака и получил приглашение его посетить.

Результаты научных экспериментов, проводившихся с Алланом Владимировичем в НИИ, широкой огласки не получили, но для знающих людей были куда как более впечатляющи, чем в дальнейшем его телесеансы. Перед экстрасенсом усаживали двух испытуемых с датчиками на голове: приборы записывали их электроэнцефалограммы. ЭЭП как отпечатки пальцев, у каждого человека индивидуальна и может служить его идентификационным документом. По ходу записи ЭЭГ руководитель эксперимента давал условный знак, по которому Чумак начинал делать нечто невидимое, но с этого самого момента две ЭЭГ двух людей становились полностью идентичными.

По команде руководителя воздействие парапсихолога прекращалось — и электроэнцефалограммы вновь приобретали индивидуальные черты. Как признались мне в НИИ. приемлемого объяснения этому эффекту наука предложить пока не может. Единственное, что проверили ученые: Чумак мог «включать» свое воздействие на виду у подопытных, находясь за стенкой, в гипомагнитной камере (изолированной от внешних магнитных полей), — во всех случаях результат оставался равно впечатляющим.

Мое личное общение с Алланом Владимировичем подобными фантастическими эффектами не отличалось.

Несколько раз он терпеливо и подробно рассказывал мне, как устроен мир: так называемые слабые взаимодействия, совсем или почти не регистрируемые физическими приборами, могут оказывать воздействия даже более сильные, чем поля гравитационное и электромагнитное; мир идей, слов и знаков не менее материален, чем окружающий нас вещественный континуум; порча, сглаз, ментальная агрессия — понятия совершенно правдивые, а отнюдь не предрассудки. На вопрос о том, откуда взялись у него удивительные способности, целитель откровенно ответил, что всем премудростям его на протяжении долгого времени обучают голоса, которые звучат в голове, как радиотрансляция, ему приходится лишь послушно записывать «лекции» и потом добросовестно их перечитывать. Кто эти учителя, где они живут, как выглядят и откуда получили уникальную информацию, «ученик» не знал.

Видя, что слова о вещах трудно вообразимых не слишком убеждают, Чумак предложил мне лично сенсорно убедиться в существовании иной, невидимой реальности: он по-разному энергетически заряжал два кусочка сахара-рафинада и предлагал мне подержать ладонь то над одним из них, то над другим, чтобы я ощутил в одном случае тепло, в другом прохладу. Мое сенсорное тупоумие — ну, не ощущал я этой разницы, хоть убей, — ничуть не расхолаживало моего собеседника. Он снова и снова пытался пробудить мои сенситивные способности, которые непременно есть в каждом, но — так же, как музыкальный слух, — требуют развития. Мне показалось, Аллан Владимирович рассчитывал на то, что мои способности раскроются под его мощным внушением. Но, как видно, я оказался не только экстрасенсорно бездарен, но еще и не внушаем.

В ходе наших бесед звонок в квартире Чумака то и дело звонил, приходили люди — пациенты с различными, как правило, серьезными и запущенными недугами. Едва они начинали рассказывать историю болезни, Чумак мягко, но настойчиво их прерывал и уверял: проблема решена, будьте здоровы, денег не надо — ни в коем случае! даже думать не смейте! — не стоит благодарности…

Особенное впечатление произвел на меня один случай. Пришла молодая супружеская пара, держа на руках малыша двух — двух с половиной лет. Мальчишка имел одутловатый отечный вид, его мать — изможденное, заплаканное лицо. У ребенка несколько дней не выходит моча, предложенные врачом медикаменты не подействовали… Как и в предыдущих визитах, Чумак прервал горестную историю женщины и стал прощаться, уверяя, что проблема уже позади. На возмущенном лице женщины было выражено разочарование. «Мы к вам ехали на такси из Подмосковья, — не удержалась она от упрека, — а вы даже выслушать нас не хотите…» «Главное для вас — избавиться от проблемы, — возразил целитель, — а это как раз и произошло». Женщина сдержанно поблагодарила, с плохо скрываемым недоверием закрыв дверь.

— Подойдите к окну, — предложил мне Аллан Владимирович.

Я увидел, как, выйдя из подъезда, отец опустил ребенка на землю, тот пустил на корни развесистого дерева упругую струю, и за несколько минут ручеек протянулся через всю площадку. Пока малыш продолжал поливать асфальт, супруги, обнявшись, радостно кружились на месте.

«Я не лечу болезнь, — объяснял Чумак, — а пробуждаю в организме силы, которые атакуют очаг болезни.

Могу перенести свое состояние на любой предмет, зарядить его. Вот провожу эксперимент с термостатом.

Сижу в другой комнате и воздействую на него дистанционно. Настроил себя, говорю: сейчас температура начнет повышаться. И термостат показывает: температура повысилась. Ко мне бросаются экспериментаторы: как же вы это сделали? Они ждали, что мой ответ уложится в их объем знаний».

Наше общение с Чумаком исчерпалось, и, признаться, вскоре я почти забыл о нем. Лишь в 1989 году он громко напомнил о себе, приковав к экранам телевизора всю страну.

Тем летом мы с женой и сыном проводили отпуск в Прибалтике. Завершился он для меня внезапно в уютном городе Даугавпилсе. Выходя из трамвая, я неудачно спрыгнул со ступеньки и так подвернул ногу, что от боли потерял сознание. Очнулся я, лежа на жесткой скамейке трамвайной остановке. Лодыжка так распухла, что нога походила на воздушный шарик среднего размера.

Ступить на ногу было невозможно. Дежурный по станции раздобыл одно место до Москвы, ехать пришлось одному.

На вокзале встречал меня тесть с креслом-каталкой. Рентген в Институте Склифосовского показал: перелома нет. Но растяжение столь сильное, что, по уверению травматолога, ходить я смогу начать не раньше чем дней через десять, еще минимум столько же продлятся боли.