Александр Лавров - От Кибирова до Пушкина

«Невский альманах» — это альманах, в котором вместе выступили, с одной стороны, поэты и другие деятели культуры, а с другой — общественные деятели. Тексты, представленные ими, можно, без всякого сомнения, считать художественными, так что весь альманах характеризуется своей крайне высокой эстетической составляющей, хотя в нем представлены, пусть в небольшом количестве, вещи чисто риторические. Но что поражает именно в этом сборнике и что станет важной отличительной чертой именно такого типа сборников, а потом и литературных альманахов вообще, в последующую советскую эпоху, — это взаимное переплетение эстетических и общественных посылок, переплетение весьма тесное, иногда явно продуманное, иногда совершенно невольное, бессознательное. В результате альманах мог превращаться в цельное произведение, несущее мощное духовное послание.

Важно помнить, что этот альманах в отличие, например, от весьма известного и солидного «Русского Богатства» вовсе не был с самого начала задуман как протестное, оппозиционное издание. Наоборот, объединение в одном альманахе самых разных людей, хотя и принадлежавших вместе к одному «ордену русской интеллигенции», призвано было подчеркнуть, что у всех них, от боевого офицера Николая Гумилева, монархиста, преданного традиционной России с ее символами, до политического эмигранта кадета Максима Ковалевского, есть нечто общее, а именно преданность России как идее и реальности. Само издание такого альманаха отвечало желаниям тогдашней имперской администрации, но было частью процесса самоформирования автономного общества, воодушевленного тем общественным и эстетическим зовом, который нес этот сборник.

Существенной чертой этого литературно-общественного сборника, как и всех подобных последующих русских общественно-политических литературных альманахов, стало вынужденное уже самими жанровыми рамками, а зачастую и социально-политическими обстоятельствами темперирование критической линии в печатаемых материалах. Авторы альманаха не могли открыто выступить с конкретными обличениями жестокости, распущенности и некомпетентности русских правящих кругов. Однако и те детали, о которых здесь и там шла речь (например, гневный протест М. О. Гершензона против продолжавшегося и усугублявшегося правового и физического угнетения и унижения евреев в Российской империи), вкупе с общим тоном призыва к освобождению отдельных людей и целых народов, к борьбе за всеобщее примирение и понимание, не могли не выделить «Невский альманах» как издание по-настоящему значительное в духовном и общественном отношении.

Общий тон материалов, помещенных в «Невском альманахе», хорошо выражает заглавие заметки А. Ф. Кони «Mortuos plango» («О мертвых плачу»). Скорбь по многочисленным жертвам войны, по убитым, лишенным крова и согнанным со своих земель, скорбь по поводу всех, потерявших своих родных и близких, скорбь по поводу разрушения старых городов, уничтожения памятников, истребления природы и потери старого жизненного уклада — вот чувства, которые пристали человеку в этот исторический час, по мнению самых разных авторов сборника: Ф. Батюшкова, К. Баранцевича, А. Калмыковой, В. Кузьмина-Караваева, И. Озерова, М. Ковалевского. Некоторые авторы — М. Неведомский, В. Кранихфельд — хотят увидеть сквозь чад и дым сражений будущее восстановление человечества и человечности. Л. Пантелеев, А. Пругавин, А. Ремизов указывают именно на Россию как на чаемый источник и оплот духовного возрождения.

В «Невском альманахе» дает себя явственно почувствовать атмосфера тоски, ностальгии по прежней жизни, по прежнему времени. Эта атмосфера, особенно ощутимая при обращении к мотивам «памяти», «воспоминания», обретает в некоторых произведениях, напечатанных в «Невском альманахе», особую эстетическую значимость. Она придает ощущение красоты переживаниям, возникающим в душе, стремящейся сохранить образы прошлого и ушедшего. Так, в юношеских стихотворениях Блока («Juvenalia»), помещенных в этом альманахе, атмосфера ностальгии замечательно пластична; в нем веют цветовые воспоминания «золотого» и «синего», двух эмблематических цветов, часто ассоциирующихся с православными храмами:

Сходные пластические мотивы мы находим в стихотворении К. Бальмонта «К луне», напечатанном сразу же за этим стихотворением Блока:

Мотивы стремления к высшему, ностальгии по прошлому, прекрасные, вечные образы культуры и природы, столь присущие русскому символизму, войдя в контекст исторических катаклизмов Первой мировой войны, трансформируются в определенном направлении. Очень скоро, с приближением последующих, еще более страшных исторических крушений, эти мотивы в альманахах станут характеризовать любые литературные обращения к вечной духовной традиции.

В «Невском альманахе» мотив истребления культуры и необходимости ее спасения перед лицом многообразного варварства приобретает как чисто публицистические формы (протест Марии Веселовской против разрушения памятников культуры в Бельгии), так и форму живописного воспоминания о довоенном бытии культуры. В альманахе напечатаны репродукции картин и графических работ, в которых запечатлены образы Англии (А. Ф. Гауш, «Английский пейзаж»), Франции (В. И. Зарубин, «Нормандия. Картре»), Чехии (Г. К. Лукомский, «Прага») и, конечно, России, особенно старой, патриархальной, православной (Б. М. Кустодиев, «Крестный ход»).

Если «Невский альманах» стоит в ряду литературно-общественных альманахов, то сборник «Вечер „Триремы“. Лазарету деятелей искусств» (Петроград, 1916) — типичный образчик стихотворных сборников-альманахов, выходивших и до мировой войны, которые станут массовым явлением позднее, в годы революции, Гражданской войны и нэпа. Внешний повод, а иногда и просто издательская возможность, объединение вместе какой-то случайной или неслучайной группы поэтов — вот и альманах, иногда усиленно резонирующий в такт внешним событиям, иногда, как келья, отгороженный от них плотной стеной. «Вечер „Триремы“» включает стихотворения некоторых участников «Цеха поэтов» (Г. Адамович, Г. Иванов), а также позднейших имажинистов (Р. Ивнев). Другие участники этого сборника (Д. Крючков, Грааль Арельский) так или иначе примыкали или были близки к эгофутуристам. Наконец, участвовали в «Вечере „Триремы“» поэты, близкие Н. С. Гумилеву: царскоселы Д. Коковцев, Борис Евгеньев (Рапгоф), Мария Левберг, которой Гумилев посвятил одно стихотворение. Такая форма объединения поэтов, близких по направлению или участию в литературной жизни, станет весьма распространенной в последующие годы, вплоть до времени самого тяжелого сталинского гнета (ср., например, сборники наподобие «Поэтов-фронтовиков»).