Александр Лавров - От Кибирова до Пушкина

Одним их наиболее своеобразных альманахов конца Серебряного века стал «Гюлистан», напечатанный в Москве в издательстве «Гюлистан» в 1916 году. Вышли два номера этого альманаха, наиболее показательной чертой которого явилось объединение под одной крышей участников, обретших, по-видимому, новую уверенность в правоте символизма. Подчеркнем, что это не объединение вместе символистов и футуристов или символистов и постсимволистов, а именно продолжение заветов символизма. Оба номера «Гюлистана» начинаются с программных стихов Вячеслава Иванова. Среди них такие замечательные тексты, как «Афродита всенародная» и «Афродита небесная» и «В альбом М. И. Балтрушайтис» («Колонны белые за лугом… На крыльце / Поэтова жена в ванэйковском чепце»). За ними в первом томе следуют два стихотворения Валерия Брюсова. После классически величественных и светлых стихов Вяч. Иванова стихи Брюсова поражают своей мрачной пророческой силой («Пророчество о гибели азов. Из скандинавской саги»). Они буквально предсказывают то, что очень скоро произойдет в России: «Я пою про ужас, я пою про горе, / Я пою, что будет в роковые годы». Параллельно этому во втором томе «Гюлистана» после стихов Вячеслава Иванова следует стихотворный цикл К. Бальмонта, посвященный теме гибели и воскресения: «Я чувствую, как стонет небосклон, / В бесчисленных возвратах повторений».

Среди стихотворной части «Гюлистана» следует особо выделить «Киргизские песни» Андрея Глобы в первом томе альманаха, своим замечательным сочетанием мифологической образности и символистического лиризма напоминающее Федора Сологуба («Над Улу-тау взошла звезда Уркур, — / тебя я вспомнил с тоской. / Я повернулся спиной к звезде Уркур, — / Тебя забыл я — и вновь с тоской»), бездонные в своей трагической и загадочной простоте стихи Тихона Чурилина в первом и втором томе («Стрелец серебряный стрельнул стрелой из лука — / Сентябрь серебряный летит в лазури к нам», ср. также «На грязь, горячую от топота коней, / Упала легкая одежда брата-Снега»), а из остального — стихотворные драматические сцены того же Андрея Глобы. В целом «Гюлистан» — это прекрасный образец поэтического альманаха, свободного от оков злободневности, содержащего в себе вехи будущего восприятия поэзии.

Так же как и собственно лирическая поэзия, изобразительное и другие искусства, поэтика литературного альманаха начала XX века не может быть ограничена некоей внешней датой, как бы значительна она ни была. Мы говорим о русской революции 1917 года. Какие-то тенденции, начавшиеся еще до самой революции, обрели полноту, развиваясь по большой инерции предыдущего движения, лишь через некоторое, иногда значительное, время после революции. Сюда относятся и литературно-общественные альманахи, и альманахи собственно поэтические. То, что мы сказали по поводу развития тенденций прошлого, относится, mutatis mutandis, и к появлению новых тенденций. В сущности, все, что у нас будет сказано об альманахах периода революции, Гражданской войны и нэпа, входит в тему «альманахи Серебряного века», существующего до того момента, пока не были полностью стерты все признаки Серебряного века.

Сборник «Скифы» (1917–1918) явился наиболее ярким литературно-общественным альманахом периода революции. В 1917 году вышел первый сборник «Скифы» со знаменитым «Вместо предисловия», подписанным Скифы и написанным Р. В. Ивановым-Разумником. Это первый литературно-общественный сборник, вышедший уже в революционное время и ставший первым в целом ряду важнейших литературно-общественных сборников и альманахов, выходивших в годы революции, Гражданской войны и нэпа. В каждом из этих сборников в той или иной форме будут подняты важнейшие духовные, исторические и политические вопросы. И если объединение авторов сборника «Скифы» было вызвано отсутствием среди наличествующих газет и журналов органа, точно подходящего именно «скифам» и их специфической идеологии, то позднее такие объединения стали необходимы уже в силу простой ликвидации всей некоммунистической печати, которую большевики начали проводить с весны 1918 года и закончили в начале августа того же года.

Но сборник «Скифы» предваряет все эти издания еще и потому, что, как будто предчувствуя надвигающуюся тотальную цензуру, подобной которой свет дотоле не знал, его авторы почти полностью игнорируют актуальные политические проблемы российской революции, предпочитая говорить о духе времени, а не о его практике. Центральное место в «Скифах» занимают произведения Сергея Есенина (поэма «Марфа Посадница», цикл «Голубень») и Андрея Белого (стихи «Из дневника», главы из романа «Котик Летаев» и статья «Жезл Аарона»). Однако следует особо отметить публикацию неизданной статьи А. И. Герцена о революции 1848 года «Опять в Париже»: ее появление объясняется тем, что именно поздним летом 1917 года мы наблюдаем в литературно-общественных альманахах и журналах начало традиции отмечать круглые (и не очень круглые) даты рождения и смерти видных деятелей российской культуры и публиковать статьи о них и неизданные материалы из их наследия, косвенно комментируя, таким образом, те или иные политические тенденции, прямо говорить о которых было либо невозможно, либо опасно.

Вообще конец 1917 года ознаменовался появлением большого количества материалов о Герцене. В частности, популярный журнал «Нива» опубликовал в двух последних номерах за 1917 год, уже после большевистского переворота, большую статью А. В. Амфитеатрова о Герцене и стихотворение С. Я. Надсона «На могиле А. И. Герцена». Публикация в альманахе «Скифы» статьи Герцена о том, как в революцию 1848 года тирания корыстных политиков задавила порыв народа к свободе, замечательно резонирует с событиями, произошедшими в России. Вот как характеризовал Герцен ситуацию революцию 1848 года:

Итак, любезные друзья, снова настает время истории, воспоминаний, рассказов о былом, гаданий о будущем… Настоящее снова враждебно, покрыто тучами, в душе опять злоба и негодование. <���…> Французский народ не готов для республики, о которой мечтает социалист, демократ и работник. Его надо воспитать для того, чтобы он понял свои собственные права. Но кто его воспитает? [1197]

Главное полемическое острие статьи Герцена направлено против самодовольного, сытого мещанства, подавляющего и искажающего все истинные порывы к свободе. Но таков же пафос всех материалов сборника «Скифы». Во вступительном «Вместо предисловия» написано:

И если среди авторов сборника есть не одни «скифы», если среди них есть и «эллины», то враг у них все же общий: это он, «третий», вечный победитель в ближайшем, вечно побеждаемый в грядущем. Пусть торжествует в настоящем всесветный Мещанин: смех его смешан со злобою и опасением. Ибо чует он, что и личина Эллина не поможет ему скрыть свое лицо, ибо знает он, что стрела Скифа — его не минует. [1198]