Александр Чанцев - Литература 2.0

Любопытна аллюзия, заложенная урожденной Майко Ёсимотой дочерью известного в Японии философа, в свое имя: «Банана» означает записанное японской слоговой азбукой катакана заимствованное слово «банан», что отсылает нас к имени Басё, два иероглифа которого означают «банановое дерево».

С тех пор книги японской писательницы переводят довольно регулярно и даже рецензируют в прессе, но до «всенародной любви», как в случае Мураками, дело не дошло.

В данном случае это не новые переводы, а сборник ранее переводившихся Чхартишвили новелл, печатавшихся в «Иностранной литературе».

В Японии вообще изначально была достаточно жесткой граница между «чистой литературой» («дзюнсуй бунгаку») и «массовой» («тайсю бунгаку»). Некоторые авторы успешно сочетали в своем творчестве оба направления — например, тот же Мисима мог сочинять элитарные романы для горстки интеллектуалов и исправно поставлять в «женские» журналы рассказы для девочек-подростков или их мамаш-домохозяек. В настоящее время граница эта весьма условна.

Перевод «Satori» заслуживает особого разговора: переводчик, скрывающийся за загадочным псевдонимом Анчоус Горный, не только выбросил из оригинала целые куски, но даже не удосужился разобраться, что у автора является именем, а что фамилией.

Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть (глава «Гиперреализм симуляции») / Пер. с фр. С. Зенкина. М.: Добросвет, 2000. С. 149–150.

Что соответствует финансово-экономическому положению Японии в мире — второе место после США.

Приятно признать, что с момента выхода статьи ситуация отчасти изменилась: книги Сэридзавы и Миядзавы были переведены (см. главу «Японская книжная полка»).

Опубликовано в: Октябрь. 2005. № 9.

Александр Кабаков. Московские сказки. М.: Вагриус, 2005. 304 с.

Раньше у писательницы выходила сказка «Скучная шуба» и сборник детских рассказов «Сто пуговиц».

Миф о Вавилонском столпотворении оказался весьма востребованным современными писателями для маркирования современной реальности — вспомним «Б. Вавилонскую» М. Веллера…

Опубликовано в: НЛО. 2005. № 75.

Игорь Курай. Японские ночи. СПб.: Симпозиум, 2005. 458 с.

Отмечу, впрочем, что Смоленский, проработавший в Японии много лет, начал публиковать в Интернете свои иронические зарисовки во второй половине 1990-х годов, когда мода на сочинения советских журналистов-международников уже давно прошла, а новая мода на описания ночной жизни Токио еще не наступила.

Это псевдоним переводчика древней и современной японской поэзии, уже долгие годы работающего в одном из японских университетов. Имя Курай на обложке составлено из двух иероглифов — «ку» («небо» или «пустой») и «рай» («гром»). Опрос носителей языка показал, что это — довольно странное, на взгляд японцев, — сочетание может быть истолковано и как «гром в небе», и как «пустой гром». По мысли же автора, возможно, этот неологизм должен был намекать на выражение «как гром среди ясного неба». Заметим также, что омонимичное псевдониму прилагательное «курай» означает «темный, мрачный». Как мы помним, и псевдоним «Б. Акунин» содержит японские аллюзии — «акунин» означает «злодей, преступник».

Отвлекаясь от основной темы, замечу, что, скорее всего, по причине своего человекоподобия, обезьяны прочно лидируют среди животных-героев зоофильских сцен в различных художественных произведениях: можно вспомнить роман Питера Хёга «Женщина и обезьяна», «Эдем, Эдем, Эдем» Пьера Гийота или фильм «Макс, любовь моя» Нагисы Осимы…

Любопытное совпадение: местом действия финального романа «ледяной» трилогии Сорокина (первые два романа — «Лед» и «Путь Бро») «23000» стала именно Япония.

К русскому языку самого автора, к слову, также можно предъявить немало претензий: писать «главный корпус храма» вряд ли допустимо не только со стилистической, но и с архитектурной точки зрения, а от многочисленных красивостей в тексте («он воспевал в своих новеллах цветы зла, купаясь в их аромате», «где они теперь, красавицы былых времен, ради которых совершено столько безумств?» и т. д.) к концу становится как-то не по себе.

Несмотря на известное косноязычие Сорокина в его публичных высказываниях и спорные лично для меня достоинства его прозы, мне кажется, что такую речь «от первого лица» Сорокину могли бы приписать только особо рьяные члены «Идущих вместе»…

Хотя отнесение майко — традиционного киотского «подвида» гейш — к проституткам довольно спорно. Впрочем, майко многих вводят в сомнения: в тех же «Разборках в Токио» А. Адамсона оными вообще считаются девственницы, ученицы гейш…

Эта антипатия может быть следствием слишком долгого общения с объектом своей специализации: ср. с романом профессионального арабиста Анатолия Рясова «Три ада» (М.: Издательство Р. Элинина, 2003), в котором арабские города и их жители вызывают у героя чуть ли не рвотный рефлекс.

Опубликовано в: Новый мир. 2009. № 3.

Лайон Спрэг де Камп. Лавкрафт: Биография // Пер. с англ. Д. Попова. СПб.: Амфора, 2008. 656 с. Возвращение Ктулху. Антология. СПб.: Азбука-классика, 2008. 576 с.

Галина М. Сетевая мифология, или Превед Ктулху // Знамя. 2007. № 5.

Езеров А., Ситников М. Пять вопросов о Ктулху // Сайт «Кредо. ру» (http://www.portal-credo.ru/site/?act=freshaid=505).

См.: Борхес Х. Л. Г. Ф. Лавкрафт. История «Некрономикона» написана в 1927 г. // Борхес Х. Л. Всеобщая история подлогов / Пер. с англ. Н. Горелова. СПб.: Азбука-классика, 2004. С. 335–339.

Гейман Н. Хрупкие вещи: Сказки и истории / Пер. с англ. Н. Гордеевой. М.: ACT, 2008. С. 30–55. Любопытно, что профессор Мориарти и полковник Моран в этой новелле на стороне Ктулху и прочих древних божеств борются против тех, кто стремится не дать им вернуться в мир.

Там же. С. 8.

Неправильное написание имени лавкрафтовского монстра объясняется тем, что музыканты не были уверены в спеллинге…

Второй книгой после биографии Лавкрафта в серии «Главные герои» стала биография не менее противоречивого и влиятельного фантаста — Филипа Дика.

См.: http://www.qusoor.com/Essays/Camp.htm и http://www.amazon.com/review/R9BSZRXIYRWYJ/ref=cm_cr_pr_viewpnt˝R9BSZRXIYRWYJ соответственно.