Аркадий Жемчугов - «Крот» в окружении Андропова

— Значит, вы работали с Калугиным?

— Да. Мы почти одновременно получили назначения. Я — начальником североамериканского направления, а он — заместителем начальника внешней контрразведки, моим прямым и непосредственным руководителем. И мы как-то сразу с ним сработались.

Практически он поддерживал все мои предложения по активизации работы против главного противника — США и их союзников по НАТО. За достаточно короткий срок нам удалось успешно провести несколько острых оперативных комбинаций против ЦРУ, приобрести ряд новых источников информации. Агентура стала действовать лучше, эффективнее. Нас ставили в пример другим. О Калугине заговорили как о молодом, перспективном руководителе, принципиальном, не стесняющимся высказывать свое мнение начальству. Вот почему меня удивила его туманная отговорка: «Начальству виднее».

— Но может быть, документ ЦРУ был умело составленной фальшивкой, запущенной для того, чтобы скомпрометировать нашего резидента?

— К сожалению, документ отражал как раз истинное положение дел. Вскоре после приезда в Монреаль я получил добытые оперативным путем документальные данные о том, что канадская контрразведка, КККП, а значит и ЦРУ, досконально знали, чем занимается каждый из наших оперативных работников в Оттаве. Агентурный аппарат резидентуры был напичкан подставами, которые в любое время могли быть, как мы выражаемся, реализованы, то есть использованы в провокациях для захвата с поличным.

Более того, с подачи ЦРУ канадским контрразведчикам даже удалось организовать специальное заседание правительства по вопросу «О деятельности в стране советской разведки». На нем был показан фильм — проведенные людьми Беннета негласные съемки разведывательных операций, осуществлявшихся сотрудниками оттавской резидентуры, а также «картинки» поведения оперсостава в быту и на досуге. Дружный хохот канадских министров вызвал, например, эпизод загородной пьянки: несколько оперативных работников, сами едва держась на ногах, бережно несли упившегося резидента и заботливо укладывали на заднее сиденье автомашины. Когда смех в зале утих, тогдашний премьер-министр Пьер Трюдо, обращаясь к членам своего кабинета, заявил, что вряд ли можно считать серьезной угрозой для безопасности Канады такого рода деятельность советской разведки, тем более что она надежно контролируется.

Но мы отвлеклись. Давайте вернемся к теме нашего разговора — к Джиму Беннету. У нас тогда не было сомнений в серьезности намерений «неистового Джима» и в отношении нашей монреальской резидентуры. Тамошняя служба наружного наблюдения вела тотальную слежку за всеми сотрудниками Генерального консульства СССР, включая членов их семей, стремясь выявить наши источники информации и агентуру. Но это было еще не все.

Рядом со зданием нашего Генконсульства возвышалась гора, довольно высокая. И Беннет самим серьезным образом взялся за проработку операции в духе фильмов про Джеймса Бонда. Идея была такая. С вершины горы в ночное время запускается дельтаплан, который, пролетая над Генконсульством, сбрасывает на крышу здания специальное зажигательное устройство. Вспыхивает пожар. В объятое пламенем здание вместе с пожарниками проникают люди Беннета и устремляются с вполне понятной целью туда, где работают шифровальщики, где расположены резидентура и сейфы с секретной документацией.

Аналогичную операцию с пожаром он провел (и, нужно сказать, небезуспешно) против консульства Кубы, а теперь вот хотел ее повторить против нас. Но почему-то у него это не получилось.

В Монреале у нас не было прямой оперативной связи с Москвой. Поэтому все информационные материалы, которые мы получали от агентуры, а также всю оперативную отчетность мне приходилось доставлять на автомобиле в Оттаву, причем в специальном самоуничтожающемся контейнере — на случай аварии или провокации. А о том, что провокации следует ожидать, сообщил один из находившихся у меня на связи агентов. Мои регулярные поездки в Оттаву давно уже вызывали подозрение у «неистового Джима». И он всерьез подумывал о том, чтобы организовать мне «случайную» аварию на трассе и посмотреть, что же я вожу из Монреаля в столицу. Еще более насторожило меня сообщение агента о том, что Беннет почти открыто заявлял: в канадской контрразведке действует «крот» — агент КГБ. И требовал от руководства КККП, чтобы на поимку этого «крота» были мобилизованы все силы и средства. Наш ценный источник оказался в числе подозреваемых, над ним нависла угроза провала. Одним словом, «неистовый Джим» стал для меня той самой костью в горле, от которой необходимо было избавиться. И как можно скорее. Но как?

Лесли Джеймс Беннет родился в 1920 году в семье шахтера из Южного Уэльса. В мае 1940 года был призван на военную службу, которую проходил в подразделении радиоразведки на Мальте, в Италии и Египте. После окончания военной службы приехал в Лондон, где поступил в Британскую службу правительственной связи и вскоре был командирован в Стамбул. Там ему довелось какое-то время работать под началом резидента МИ-6 Кима Филби. В 1950 году Беннета перевели в Австралию, где он женился на местной гражданке по фамилии Хизер. В июле 1954 года Беннет вместе с женой перебрался в Оттаву и устроился на работу в штаб-квартиру Королевской канадской конной полиции (КККП), самой престижной в Канаде службы контрразведки.

Высококлассный профессионал, Беннет стал уверенно, ступенька за ступенькой, подниматься по служебной лестнице. К 60-м годам он уже дослужился до ранга супер-интенданта и должности заместителя начальника КККП. На него возлагалась вся работа, связанная с выявлением и пресечением «подрывной деятельности» советской разведки в Канаде.

Но если профессионализм Джима Беннета, его деловая репутация и многоплановый опыт ни у кого не вызывали сомнений, то присущая британцу самоуверенность и заносчивость, манера общения с окружающими и даже внешний вид порождали совсем иные эмоции. Длинные, как у хиппи, волосы и всегда один и тот же твидовый пиджак с нашитыми на локтях замшевыми заплатками вызывали у с иголочки одетых аккуратистов элитной королевской полиции едва скрываемое раздражение. В КККП свято чтили старые традиции и на «варягов», таких как Беннет, смотрели зачастую как на «обслуживающий персонал», которому неведома суровая школа строевой муштры.

Выбившемуся из низов сыну шахтера явно не хватало ни такта, ни выдержки в отношениях не только с подчиненными, но и с начальством. Его строгость граничила с грубостью, а настойчивость и пунктуальность — с мелочной придирчивостью. Одним словом, «неистовый Джим», что называется, достал многих. И хотя он входил в число ведущих офицеров контрразведывательных служб западного мира, появись на него компромат, в желавших реализовать его недостатка не было бы…