Мирей Матье - Моя судьба. История Любви

Мы необычайно весело отпраздновали восьмидесятилетие Шевалье в помещении мюзик-холла «Лидо». В знак почтения к юбиляру все мужчины были в смокингах и. соломенных шляпах. Справа от Мориса сидела его давняя приятельница из Голливуда — Клодетт Кольбер, слева — со стороны сердца — сидела я.

— Ах, будь мне тридцать лет, — шепнул он мне, — я бы за тобой приударил!

А вслух он сказал: «Стараюсь изо всех сил выглядеть благообразным стариком!» И ему это удавалось. На «Вечере кинематографа» я вручила ему приз «Победителю»; Морису устроили овацию, не уступающую той, которой его встретили американцы в «Эмпайр Рум» в Нью-Йорке. В телевизионной передаче «Большая фарандола» я выступала в костюме мальчугана и исполняла песню Шевалье «Твист соломенной шляпы». Он смеялся, смеялся.

— Ах, малышка, малышка. Хотелось бы мне пожить еще долго и увидеть, каких высот ты достигнешь!.

Я была на Гавайских островах, где снималась в очередной программе для американского телевидения; там я и узнала о его смерти. А я-то думала, что он вечен. Представляла его себе столетним старцем. Мне так и не удалось присутствовать на его похоронах. Находясь на другом конце света, я могла только помолиться в маленькой церкви за спасение его души.

12 сентября ему исполнилось бы 84 года. Меня пригласили приехать в городок Рис-Оранжис, где его по праву считали благодетелем. Впервые день рождения Шевалье отмечали без него.

— Мужайтесь, мужайтесь, друзья мои! Ведь вы хорошо помните его нрав: оттуда, где он находится, ему будет приятно увидеть, что вы улыбаетесь! — сказал директор дома для престарелых артистов.

Я сидела по левую руку от оратора, справа от него сидела наследница Мориса Одетта Мелье, былая участница его выступлений; они случайно встретились незадолго до того, как его приковала к постели болезнь. Она прожила очень трудную жизнь, ребенок у нее был инвалидом. Исполняя волю покойного, она передала в музей Шевалье в Рис-Оранжис полученные Шевалье в разных местах награды — статуэтки «Оскар», афиши, ключи от виллы, врученные ему в Сан-Франциско, а также установленную им в своем саду — в память о его матери Люке — стелу, которой он дорожил больше всего на свете. (К этой стеле он непременно подводил гостей, которые удостоились чести быть принятыми у него в доме, к ней он однажды подвел и меня.) Секретарь и близкий друг Мориса Фелик Пакэ, его бывшая жена Нита Райа, Пьер Сака, автор песни «Признаться должен откровенно — всю жизнь я слабость к женщинам питал…» — все были глубоко взволнованны.

Сухонькая старушка вытирала слезы. Она познакомилась с «Парнем из Менильмонтана» после мировой войны, нет не второй, а первой! Это была короткая встреча между уже известным тогда артистом и фигуранткой. Но он никогда ничего не забывал. И после того как она превратилась в «стрекозу без крыльев», он привез ее в этот дом для престарелых, который помещается в старинном замке, где в свое время побывал Людовик XV. Многие из тех, кто доживают здесь свой век, были некогда королями и королевами оперетты; здесь можно встретить и тех, кто в свое время был в мире эстрады Наполеоном, Верцингеторигом, госпожой Помпадур или Жанной д'Арк. Ныне их слава превратилась в прах. Им осталось только одно: улыбка Мориса, изваянного в бронзе. А у меня осталась песня, которую я посвятила его памяти несколько лет спустя:

Могу любить я принца,

Затем — другого принца,

Но никогда — другого Шевалье! [38] Во Франции «шевалье» - низший дворянский титул. (Примеч. пер.)

Одна из пластинок в моей дискотеке особенно дорога моему сердцу: вместе с отцом, у которого был красивый баритон, я записала песню «Полночь христианина», а с моим братом Режи, когда ему было всего семь лет, другую песню — «Милый рождественский дед».

Какое это удовольствие — петь вместе с детьми! Радость наполняет сердце. На память приходит летний лагерь, куда мы ездили на каникулы… Однажды во время моих гастролей я исполняла с хором из 50 удивительно трогательных мальчуганов песню «Отчего в мире нет любви?». Несколько песен я записала и с хором «Маленькие певчие», которым я так завидовала в детстве:

— Мне тоже хочется быть маленьким певчим!

— Пойми, что это невозможно! Ты ведь девочка! — говорила мама.

А недавно я записала с детским хором из Аньера песню «Летающий ребенок».

Иногда, когда кончается веселье и умолкает смех, мне становится грустно. Тогда я слушаю блюзы.

— Что за характер! — говорит мне Матита. — Настроение у тебя то поднимается, то падает — совсем как на «американских горках»!

Да, я такая. Но совсем не обязательно слушать блюзы только в часы печали. Достаточно бывает желания сосредоточиться.

Самые красивые блюзы я слышала в Гарлеме.

Играет джаз. Негритянские музыканты неподражаемы. Барклей и Азнавур всех их хорошо знают. По примеру моих спутников делаю условный знак, и меня тут же пропускают. Это — одно из самых чудесных воспоминаний об Америке, аих у меня столько накопилось за 20 лет.

Бесспорно, к их числу принадлежит и первое выступление в Карнеги-холл. Теперь в этом знаменитом зале часто происходят сольные концерты артистов эстрады. Но когда я там пела в первый раз, меня просто подавляли имена великих музыкантов, которые здесь прежде выступали. Я дрожала как в лихорадке. Микрофон в моих руках вибрировал, точно погремушка. Сердце сжималось, единственный раз в жизни я ощутила желание уйти со сцены. Во второй раз меня уже не трясло. А в третий — в 1982 году — ничто не омрачало мою радость.

Но наиболее волнующее воспоминание об Америке возникает у меня всякий раз, когда я смотрю на один из «экспонатов» моего скромного музея — маленький, самый обыкновенный с виду флакон. В нем хранится какая-то пыль. Это у всех вызывает любопытство.

— Что в нем такое?

— Лунная пыль.

Альфред Уорден, командир «Аполлона-15», возвратившись 8 августа 1971 года после полета на Луну — он пробыл в космическом пространстве 12 дней, — едва ступив на Землю, заявил встречавшей его толпе журналистов:

— Время прошло незаметно… тем более что я захватил с собой кассету с песнями Мирей Матье!

30 августа меня пригласили в Хьюстон, в космический центр НАСА.

На фасаде одного из ангаров я увидела огромную светящуюся надпись: «Welcome! Thank you Mireille Mathieu» [39] «Добро пожаловать! Спасибо, Мирей Матье!» (англ.) .

Майор Уорден встретил меня у трапа самолета. Мы сели в длинный черный лимузин и направились в главный зал центра исследований. Руководитель полетов мистер Гриффин показал мне необычные установки. Я увидела здесь копию летательного аппарата, который позволил астронавтам «прилуниться» и провести нужные исследования. Мне даже помогли облачиться в комбинезон астронавта. Уорден сказал, что оставил кассету с моими песнями на спутнике, который вращается теперь вокруг Луны: