Мирей Матье - Моя судьба. История Любви

Мексиканцы были так предупредительны, что, когда наш автобус попал в чудовищную пробку, они, разглядев на наших блузках надпись «Viva Francia», хором подхватили: «Viva Francia!».

Уверенный в том, что наша команда победит и в заключительном туре, Джонни заказал торжественный обед. Пришел лишь Мишель Идальго.

— Ребята слишком огорчены тем, что проиграли, — объяснил он. Он и сам был не слишком весел.

— Печальнее всего то, что команда упустила свой последний шанс. Лучшие игроки, которые вели ее вперед, через четыре года уже не смогут участвовать в следующем мировом первенстве.

— Значит, Платини уже никогда не станет чемпионом мира?

Я сражена. Оказывается, в мире спорта еще более жестокие законы, чем в мире эстрады.

— Футбольный матч, — продолжает Идальго, — по своей напряженности не уступает фильмам Хичкока. Важнейшую роль играет душевное состояние футболиста.

— А как чувствует себя игрок, которому предлагают бить пенальти?

— Ему никто не предлагает, Мирей. Это дело добровольное. Представляешь себе, что происходит в голове у Фернандеса, когда он берет на себя смелость пробить пятый, решающий пенальти. А вдруг не забьет?! Футбол — замечательная игра: он требует от игрока лучших человеческих качеств. Именно поэтому сама того не сознавая, ты и любишь его.

Как тепло говорит Идальго о своей команде:

— Когда игроки выходят на футбольное поле, я вижу в них мужчин. А за его пределами они, скорее, дети. Ведь никто из них не получил нужного образования, школу они оставили в 13 лет и целиком посвятили себя футболу. Они должны безропотно подчиняться тренеру, едут туда, куда им укажут, играют там, где велят; ничем, кроме футбола, они не занимаются, всю жизнь сражаются на футбольных полях, а в 35 лет оказываются беззащитными перед лицом жизни! Вот почему я так их люблю! Понимаешь, Мирей?

Еще как понимаю…

Матч между командами Франции и Бельгии я видела по телевидению только мельком: меня в это время гримировали в одной из студий «Телевиза». Я должна была участвовать в прямой передаче, постановщик Джанни Мина, которого я хорошо знаю, собрал вместе моих партнеров по программе для детей «Крикри» — Пласидо Доминго и Эмманюэля, а также Педро Вергаса (он так же известен в Латинской Америке, как Тино Росси во Франции). Педро 83 года, что не помешало ему исполнить песню «Solamente una vez» [46] «Только один раз» (исп.). , стоя на табурете. С другим участником передачи, Рикардо, мы исполняли дуэтом песню «Жизнь в розовом свете»; Рикардо — единственный партнер, рядом с которым я забываю о своем небольшом росте, потому что он еще ниже меня!

Джанни только-только начал расспрашивать меня о поездке в Китай, как вдруг поступила новость: «Четвертый гол! Игра закончена! Наши победили!» В полном восторге я без музыкального сопровождения затянула китайскую песню о цветке жасмина, с которой объехала весь свет. А потом для Платини, который находился в городе Пуэбла, я исполнила песню «Орлеанская дева».

В воскресенье — в последний день нашего пребывания в Мехико — надо было не только сложить чемоданы (впрочем, занималась этим Матита); мне предстояла еще репетиция перед одной из самых популярных в Мексике передач, «Siempre en domingo» [47] «Всегда в воскресенье» (исп.) .

Передача эта закончилась в 11 часов вечера, и мы тотчас же отправились в аэропорт. Мигель Алеман предоставил в наше распоряжение свой личный реактивный самолет. Не будь этого, мы не могли бы вовремя попасть в Нью-Йорк, где уже завтра я должна была репетировать песню в честь статуи Свободы.

Мигель подарил мне свою последнюю книгу (Жан Лартеги уже переводил ее в Париже на французский язык).

Мигель необыкновенно обаятельный человек. Еще 30 лет тому назад, окончив университет, он написал труд об искусственных спутниках Земли, ибо страстно увлекался проблемами радиосвязи. Позднее это вдохновило его на создание телевизионной мексиканской компании «Телевиза», в торжественном открытии которой я участвовала. В часы досуга он с глубоким интересом изучает тысячелетнюю историю Мексики. В каждом городе этой страны есть улица или площадь, носящая его имя. Точнее сказать, имя его отца — тоже Мигеля Алемана, который был президентом республики. Мигель-младший никогда не станет президентом: он женился на иностранке, на француженке, и это преграждает ему путь к высокому посту главы государства. Но зато его супруга Кристиана подарила ему трех дочерей и сына; она отказалась от собственной карьеры: когда ее увенчали званием «мисс Вселенная», она мечтала стать киноактрисой.

Именно о ней я думаю в самолете, где, как всегда, не могу сомкнуть глаз, хотя уже наступила полночь. Она сделала свой выбор. И я тоже его сделала. Но поступили мы по-разному.

Задумав написать эту книгу, я решила не говорить в ней о своей личной жизни. Как понимать слова «личная жизнь»? Они означают именно то, что под этим понимают. Я заговорила об этом только для того, чтобы сказать: меня до сих пор нередко возмущают всевозможные домыслы, выдумки, сплетни. И я даже больше возмущаюсь, когда злословят о других, чем когда злословят обо мне. Потому что со мной все ясно.

Я вовсе не стремлюсь прослыть девственницей, а уж тем более — мученицей. Когда я в последний раз выступала с концертами в Ленинграде, одна из переводчиц, наблюдавшая, как я живу изо дня в день, с утра до вечера, ничего не изменяя в своем распорядке дня (в четыре часа дня я уже в театре, репетиция, короткий отдых, чаепитие вместе с труппой, затем сольный концерт, после него ужин, часто уже в номере гостиницы, десять часов сна, потом — неизбежные для артиста интервью, встречи, приемы и снова: театр, репетиция, отдых и все остальное), спросила у кого-то из моих спутников:

— И что ж, она всегда так живет?

— Да.

— В таком случае… я бы ни за что с ней не поменялась!

Хорошо представляю себе жизнь этой молодой женщины.

Когда мне говорят: «Вы приносите себя в жертву!.» — меня это раздражает. Я не берусь судить о точном значении слов, но мне кажется, что слово «жертва» отнюдь не применимо к Мирей Матье. Ведь «жертва» — это нечто грозное, ужасное, бесповоротное. А чем я пожертвовала? Я счастлива, потому что занимаюсь тем, о чем всю жизнь мечтала. Потому что совершилось чудо, на которое я так надеялась. Я добилась успеха, к которому стремилась. Так что о какой жертве можно говорить?! Я хотела петь для всего мира и пою для него. Я хотела даровать своим близким то, в чем они нуждались, и осуществила это. Конечно, нас не обошло горе, но разве оно кого-нибудь минует? Мы — такие же люди, как все.

Только в одном я не похожа на других: я не живу той жизнью, какую обычно афишируют.

В ней нет МУЖЧИНЫ.

— Вы лесбиянка? — спросила меня однажды какая-то хористка.