Мирей Матье - Моя судьба. История Любви

До поры до времени все у нас шло на лад, но в тот год зима выдалась необычайно суровая. Бабуля это заранее предсказала, глядя на луковицы: кожица у них была очень плотная. Холод настойчиво проникал в дом изо всех щелей. И болезнь тоже постучалась к нам в дверь. У мамы снова начали кровоточить ноги.

— Милые мои перепелочки, — говорила она Матите и мне, — придется вам заменить меня. Взять на себя заботу о доме.

Родители со старшей Мирей и ее сестренками

Любовь, семейное тепло — глубокое, сильное чувство, навеки соединившее наших родителей, навсегда сплотило нас, детей, вокруг них и привязало друг к другу.

Это было непросто, мы были еще так малы. Хотя мне уже исполнилось шесть с половиной лет, я не слишком-то подросла. Чтобы поставить на огонь таз с водой для мытья посуды, мне приходилось влезать на скамеечку… А он был тяжелый, такой тяжелый. Большие кастрюли я поднять была не в силах и мыла их холодной водой. А вода в колонке была ледяная. Зима стояла такая суровая, что на улицу избегали выходить. Мы чувствовали себя совсем одинокими. Бабуля тогда жила не с нами, а в деревне (по дороге в Морьер) со своим новым мужем; его звали Батист, и он мне очень нравился, он был круглый как колобок и, в отличие от нашего деда, очень веселый.

— Спасибо тебе, бабуля, — сказала я с детской наивностью, — за то, что ты подарила мне еще одного деда!

В ответ она меня пылко обняла. Но хуже всего было то, что теперь она гораздо реже бывала с нами. Тетя Ирен также жила у себя и растила моего маленького кузена Жан-Пьера; у нее были свои трудности: она разошлась с Дезире, своим мужем-железнодорожником.

Холод безжалостно проникал в дом. Посреди нижней комнаты стояла печь, но у нас, наверху, зуб на зуб не попадал. Папа изо всех сил старался нас согреть. Он клал на печь кирпичи, а когда они раскалялись, относил их к нам в постель; когда мы раздевались перед сном, он поджигал в миске спирт, но тепла хватало на две минуты. Когда Кристиана начала кашлять, я сразу поняла, что и нам этого не миновать. В многодетных семьях делятся всем, даже микробами.

Приближалось Рождество, самое трудное в моей жизни. Чтобы поднять у нас настроение, папа вновь принялся за свои ясли.

— Для нас сейчас трудная пора, — говорил он. — Вот вернется мама, и дела пойдут лучше. А пока надо держаться.

Новое невезение: Батист призвал папу на помощь — заболела бабуля, а от их деревни до родильного дома, где лежала мама, идти было очень далеко. Папа навещал то жену, то мать, проделывая весь путь пешком. Бедный наш папа, на кого он теперь был похож!.

В тот злосчастный рождественский вечер он тоже брел по темной дороге.

Матиту бил озноб, она заболела. Теперь я осталась совсем одна.

— Мирей у нас бравый солдатик! — часто говаривал доктор Моноре. Потому что я была самой крепкой из детей. Я уже переболела ветрянкой и коклюшем, но заболевала всегда последней, а выздоравливала первой.

В тот вечер я уже не была «бравым солдатиком», но была «одиноким бойцом», измученным и не имевшим больше сил сражаться.

Мне казалось, что я вот-вот умру от горя прямо тут, перед этим тяжелым тазом с грязной водой, который была уже не в силах поднять. Перед этой печью, в которой уже не было угля, я лишилась последнего мужества, и судорожные рыдания сотрясали мое тело. Чтобы спастись от холода, я засунула мои бедные ноги в устье погасшей печки. И взывала к Богу:

— Господи, не можешь же ты нас покинуть! Мы в такой нужде. Все больны. Что с нами будет? Я не знаю, что делать, я ведь так мала, но ты, Господи, сделай что-нибудь для нас, сотвори чудо, молю тебя, сотвори чудо!

И тогда я поняла, что молитва приносит облегчение. Папа нашел меня спящей: я заснула от усталости и холода, уронив голову на скамеечку. Но успокоилась. Поверила, что мама скоро вернется. И что трудная пора в нашей жизни, как говорил папа, минует.

С этого дня я часто молилась, молилась от всей души. Богу хорошо известно, как часто я обращалась к нему с разными просьбами! Тревог, страха, горестей у меня в жизни хватало, и они еще впереди. Ведь я не прошла весь свой путь. Но я знаю также, что никогда больше не останусь одна. Бог существует. Я везде нахожу его: в своей душе в часы одиночества, в любом уголке света, куда меня приводят поездки; и не столь важно, где и как именно ему поклоняются: святыня — повсюду святыня. Веру мне никто не внушил, не передал. Я сама нашла, сама обрела ее у погасшего очага в ту темную рождественскую ночь.

Моя мольба была не просто услышана. Я просила у Бога подарить мне маленького братца, находя, что пяти сестер в одной семье более чем достаточно… И вот в Крещение мама возвратилась домой с двумя бутузами на руках!

— Поздравляю! Близнецы! — проворчала бабуля, к которой вместе со здоровьем вернулась и язвительность. — А этот болван-доктор ничего не видел!

— И вовсе он не болван, — возразила мама, — он с нас денег не берет!

Папа был доволен. Наконец-то мальчики!

— Теперь их у вас семеро, это славное число, оно приносит счастье, — заявила бабушка, глядя на отца. — Не хватит ли? Надеюсь, ты на этом остановишься!

Бедная моя бабуля. Она и представить себе не могла, что в семье появится еще столько же детей!

А жизнь продолжалась.

С приходом весны стало немного легче. Но в школе ничего не изменилось: там меня по-прежнему ждала кислая мина учительницы и парта в последнем ряду. Я сидела на ней не одна, рядом были и другие ученицы из многодетных семей. Я постоянно опаздывала на первый урок, потому что у меня, как у старшей, было спозаранку множество дел: сходить за молоком, поднять малышей, одеть и умыть их, умыться самой — маме хватало хлопот с младенцами, их надо было перепеленать и накормить. Перед школой я отводила малышей в детский сад, а он находился в другом месте.

Милый моему сердцу детский сад. Я оставляла там Кристиану Мари-Франс и Режану а сама убегала в школу. Любовались ли сестренки «моими» розами, как я любовалась ими в свое время? Благодаря этим розам я уже в раннем детстве поняла, что такое ностальгия.

Переходя из класса в класс, я по-прежнему продолжала сидеть на последней парте. И постепенно начала думать, что для бедняков школа — одно, а для богатых — другое; одни плохо усваивали урок, потому что дома некому было с ними возиться, а другие успевали лучше, потому что дома им помогали готовить уроки, да и в школе учительницы уделяли им больше внимания.

После рождения близнецов мы теперь спали всемером на большой кровати. Трех старших мама устраивала на ночь в изголовье, а четырех младших — в изножье, поперек постели, попарно.