Владимир Владко - Аэроторпеды возвращаются назад

Молниеносное нападение на Советский Союз раздавит крепость большевизма. Отворятся врата неисчислимых богатств Восточной Европы и Азии. Свежей кровью войны излечит дряхлая Европа все свои болезни — новыми обширными и богатыми колониями забинтует язвы своего тела. Разве не продумано все до конца? Разве неизвестно каждому государству, что достанется ему в результате победоносной войны с Советским Союзом?..

Все известно, все ясно. Есть уже хозяин для бакинской нефти, есть хозяин для угольного Донбасса, для северных лесов, для криворожской руды, для всего… Все подсчитано, все поделено. Заминка только за одним — победить. Победить во что бы то ни стало, любой ценой. Пускай газеты обрабатывают массы, пусть кричат о погибших туристах, как если бы этот дикий и малозначительный случай действительно был чем-то серьезным. Генерал Ренуар прекрасно понимает суть вещей. У него есть твердые указания от тех, кто ждет результатов. От тех, кто с нетерпением дожидается потоков свежей крови, так чудесно пахнущих нефтью, углем, железом, — рынками и колониями!..

Вот где главное и важное. И для этого главного — все готово. Базы ждут приказа. Северная база в Кустамяки, южная — в Браештове. Самолеты и танки, танки и самолеты. И еще — аэроторпеды, детище гениальной мысли самого Мориса Ренуара. Да… Эти несколько минут можно было позволить себе отдохнуть и поразмышлять. Вечером — в путь. Одно только неприятное воспоминание — тот случай с забастовкой железнодорожников. Тревожное событие — не само по себе, потому что ликвидировать затруднение очень легко, достаточно одного поручения Гагарину, — тревожное, как первая ласточка возможных и в дальнейшем задержек, одного из последствий работы большевистских агитаторов. Впрочем — вряд ли они успеют что-то сделать. Молнию не догонишь!..

Генерал Морис Ренуар пожал кнопку электрического звонка и приказал дежурному:

— Позовите ассистентов. Сообщите, что они вызваны на совещание у меня в кабинете.

Все закрутилось, словно какое-то безумное колесо. Дику не хватало времени думать о чем-либо, кроме прямых обязанностей. К тому же и обязанности эти были достаточно сложными, как выяснилось еще в первые дни. Совещание в кабинете генерала Ренуара окончательно прояснило положение Дика, как и каждого из бывших ассистентов профессора.

— Мы выезжаем вечером, — спокойно сообщил генерал Ренуар. — Каждый из вас имеет свои обязанности и несет ответственность за свой участок работы. Эти участки принципиально не будут отличаться от таких же участков нашей совместной работы здесь. В конце концов, вы и в штабе останетесь моими ближайшими помощниками. Прошу помнить одно: я буду требовать от вас такой же дисциплины, такого же отношения к своим обязанностям, какие были для вас привычны до сих пор. Я считаю, что мы будем продолжать нашу работу, — только в большем диапазоне и целиком на практике. Прошу подготовиться к отъезду. Поезд отходит в семь вечера. Вот и все, о чем я хотел сообщить вам. Вы свободны — до семи часов.

Только теперь, оказавшись на южной базе, в Браештове, Дик окончательно понял, как хорошо все было подготовлено к немедленному началу военных действий. Он прибыл сюда вместе с генералом Ренуаром, Альбертом Райво-лой и Сергеем Гагариным. Однако все они ехали дальше — кроме Дика и Джонни Уолтерса, его неизменного спутника. Ренуар лично проверил готовность базы, чтобы, отдав последние приказы, проследовать на северную базу нападения, в Кустамяки, где он брал на себя непосредственное руководство воздушной частью атаки. Участком с центром в Браештове командовал генерал Древор; при нем оставались Дик Гордон и Джонни Уолтерс.

Такое распределение сил было вполне понятно. Северная база сконцентрировала мощные средства воздушного наступления; южная база — мощные средства наступления наземного; авиация была придана им только для поддержки и в роли оружия первых часов атаки. В соответствии с этим распределились и офицеры штаба генерала Ренуара. Первое задание Дика Гордона состояло в проверке механизированных частей на базе в Браештове: в обусловленное и строго опреденное время южная группировка должна была начать атаку одновременно с северной.

Дику казалось странным, как могла остаться неизвестной, скрытой от глаз противника такая концентрация сил. Ведь Браештов, небольшой город недалеко от советской границы, был превращен в огромный комплекс складов и распределительный пункт, откуда все расходилось на север и юг, образуя вдоль границы мощную опорную линию нападения. Агентурные сводки утверждали, что большевики не знали о базе в Браештове. Пограничная концентрация их войск была здесь не выше, чем по всей линии. Все предпосылки успеха были налицо, и нападение должно было стать блистательным.

Седоусый генерал Древор, едва заметно улыбаясь, ознакомил Дика с общим состоянием базы и добавил:

— Не забывайте, лейтенант, одного: войны нет. Никто ее не объявлял, идут только дипломатические переговоры. Большевики, я думаю, убеждены, что и на этот раз дело не зайдет дальше резких нот и дипломатических выступлений, как было до сих пор. Ну, посмотрим. Главное — неожиданность и решительность нападения. Что ж, генерал Ренуар крепко держит все в руках. И завтра на рассвете…

Он не договорил фразу, однако завершил ее решительным жестом. Этот жест имел лишь одно значение и выражал непреодолимую уверенность генерала, за спиной которого были десятки лет военного опыта, а под командованием — непобедимая, технически совершенная армия, готовая по первому его слову двинуться вперед и вперед, сокрушая все на своем пути.

— Дики! — тихо сказал Джонни Уолтерс, выйдя из кабинета Древора. — А ты знаешь, он прав.

— Что ты хочешь сказать?

— То, что старик Древор не ошибается, утверждая, что СССР не ожидает нападения.

— Посмотрим. Я отвечу тебе завтра, когда обдумаю все как следует.

— Завтра… — проговорил Джонни и присвистнул. — Завтра будет другой ответ. Как сказал старик Клаузевиц, этот генерал немецких генералов: «Война есть продолжение политики другими средствами». Неплохо сказано, а, Дики?.. Вот только не нравятся мне эти две мелкие телеграммки, — и он показал на нижнюю полосу газетного листа, который держал в руках.

Дик прочитал:

«Лондон, 25. По сообщению из Брекенгама, здесь проходит забастовка железнодорожников, отказавшихся перевозить грузы специального назначения. Бастующие заменены членами брекенгамского и лондонского филиалов международной Лиги защиты морали, приступившими к работе на железной дороге под защитой военных отрядов».

«Лютеция, 25. Состоялась большая демонстрация рабочих под лозунгом: «Против провоцирования войны с Советским Союзом! Все на защиту отечества международного пролетариата!» Как передают очевидцы, демонстранты остановились на улице, где находится министерство иностранных дел, и требовали от работников министерства немедленного ответа на вопрос о политике министерства в отношении Советского Союза».