Петр Романов - Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II

Подробных комментариев не требуется. «Русского медведя», блистательно сделавшего свое дело в Италии, бесцеремонно теперь выставляли за дверь.

Что же касается истории с корпусом Римского-Корсакова, оставленного союзниками на произвол судьбы перед лицом превосходящих французских сил под командованием Массены, то можно лишь гадать, что в первую очередь двигало австрийцами: некомпетентность, трусость или трезвый расчет – желание побыстрее выманить из Италии Суворова.

Если верно последнее предположение, то затея австрийцам удалась полностью. Знаменитый переход русских через Альпы из Италии в Швейцарию и был отчаянной попыткой спасти товарищей. Подвиг Ганнибала русская армия повторила поневоле. Время не ждало, поэтому Суворов избрал самый короткий путь.

Причем и здесь по вине австрийцев русским пришлось идти по неразведанным тропам. Даже вьючные мулы, обещанные австрийцами, были доставлены с большим опозданием и в недостаточном количестве. В результате груз перевозили на казачьих лошадях, и животные вместе с людьми то и дело срывались в пропасть. Иначе как предательством всю эту альпийскую историю не назовешь.

В одном из своих донесений Павлу Суворов называет места, по которым они пробивались с боями, «царством ужаса». И здесь нет ни доли преувеличения.

Несмотря на нечеловеческие усилия, прийти на помощь товарищам солдаты Суворова не успели: корпус Римского-Корсакова был разбит. Хуже того, сама уже обессиленная тяжелейшим переходом и обескровленная беспрерывными боями армия попала в окружение. Благодаря Багратиону, который находился рядом с Суворовым, мы знаем, что сказал командующий своим солдатам:

Это уже не измена, а явное предательство… разумное, рассчитанное предательство нас, столько крови своей проливших за спасение Австрии. Помощи теперь ждать не от кого, одна надежда на Бога, другая – на величайшую храбрость и высочайшее самоотвержение войск… Мы на краю пропасти! Но мы – русские!

И они прорвались. Знаменитый военный теоретик Клаузевиц назвал это «чудом». Возможно. Вот только чудеса обычно случаются, когда Господу изо всех сил помогает сам человек. А в данном случае у Него были великолепные помощники.

Тем более и дальше история похода полна таких же «чудес». Не раз русские переходили в штыковую атаку против превосходящих сил противника и били французов. В одном из боев чудом избежал гибели обидчик Римского-Корсакова генерал Массена. В руке у русского солдата остался его золотой эполет. После этого поражения на новое наступление против русских Массена уже не решился.

Словарь Брокгауза и Ефрона резюмирует:

Вскоре император Павел, убедившись в невозможности совместных действий с такими союзниками, как австрийцы, приказал Суворову со всеми русскими войсками возвратиться в Россию. За швейцарский поход Суворов был возведен в звание генералиссимуса, и ему приказано воздвигнуть монумент в Петербурге…

Иначе говоря, рыцарские устремления Павла, столкнувшись с бухгалтерской расчетливостью австрийцев, потерпели полный крах.

Еще раньше гроссмейстера Мальтийского ордена ожидало разочарование в его взаимоотношениях с другим союзником по антифранцузской коалиции – англичанами. Двадцать третьего декабря 1798 года ради освобождения Мальты Павел подписал договор о военной помощи с турецким султаном Селимом III. Адмирал Ушаков, пройдя со своей эскадрой через Босфор и захватив ряд Ионических островов, двинулся к Мальте, но его опередили англичане.

Лондон не захотел выпустить добычу из рук, невзирая на все уговоры стратегического союзника, императора и гроссмейстера. По рыцарским понятиям это являлось оскорблением.

Антифранцузская коалиция разваливалась. В ответ на столь недружественные действия англичан Павел приказал наложить эмбарго на все английские суда и товары в российских портах. Австрийцы и англичане либо так и не поняли характера Павла, либо просто не сочли необходимым принимать его в расчет. Этой грубой ошибкой сразу же воспользовался Наполеон. Первый консул Франции прекрасно просчитал все нюансы характера российского императора, несмотря на то что сам был выкован из совершенного другого материала.

В отличие от Павла, корсиканца бесплодные победы никогда не интересовали. Как точно заметил академик Евгений Тарле:

Разбить противника, чтобы этим самым навязать свою волю, длительно, прочно, «навсегда» подчинить его… – вот зачем, по убеждению Наполеона, нужны войны, штурмы, походы, нашествия.

Тем не менее Наполеон, будучи не только гениальным полководцем, но и талантливым дипломатом, понимал, что с рыцарем, чтобы завоевать его симпатии, нужно обращаться по-рыцарски. Вежливый жест в политике, так же как и в обычной жизни, стоит иногда немного, но окупается сторицей.

В тот момент, когда Франция официально находилась еще в состоянии войны с Россией, Павел получил от Бонапарта послание, перевернувшее весь ход европейской политики. Наполеон предлагал без всяких условий немедленно вернуть на родину всех русских пленных из корпуса Римского-Корсакова. Русский посол Спренгпортен, прибывший по поручению Павла в Париж в декабре 1800 года, выслушал самые теплые слова уважения в адрес российского императора и получил заверение, что все шесть тысяч пленных будут отправлены домой при полном вооружении и в новом обмундировании, сшитом за счет французской казны.

Это был поистине рыцарский жест, и Павел не мог не оценить его по достоинству. Одновременно Наполеон сообщал, что мир между Францией и Россией может быть заключен в 24 часа, было бы желание российского императора.

Сближению Петербурга и Парижа в немалой степени способствовали и очевидные перемены, происходившие во Франции: страна от хаоса и республики шла к жесткому порядку и новой монархии. Первый консул Франции вызывал в связи с этим все большие симпатии у такого последовательного монархиста, как Павел. Вот как передает свою беседу с российским императором датский посланник Розенкранц:

…российская политика вот уже три года остается неизменной и связана с справедливостью там, где его величество полагает ее найти; долгое время он был того мнения, что справедливость находится на стороне противников Франции, правительство которой угрожало всем державам; теперь же в этой стране в скором времени водворится король, если не по имени, то, по крайней мере, по существу, что изменяет положение дела…

Вот положение дела и изменилось. В ответ на слова Наполеона, сказанные русскому послу: «Ваш государь и я – мы призваны изменить лицо земли», Павел 18 декабря 1799 года пишет:

Я не говорю и не хочу говорить ни о правах человека, ни об основных началах, установленных в каждой стране. Постараемся возвратить миру спокойствие и тишину, в которых он так нуждается.