Джон Сили - Британская империя. Разделяй и властвуй!

Упадок Голландии к этому времени сделался заметным. Пока жил Вильгельм, она пользовалась ореолом его славы, но ко времени Мальборо и дальше ею овладевает утомление и желание покоя. Ее силы надломлены в войне с Францией и в состязании с Англией. Она более не проявляет своей прежней энергии. Таким образом, старая соперница Англии отступает. Новая соперница, Франция, сразу подавлена бедствиями войны, и она, дела которой за тридцать лет перед тем были приведены в порядок величайшим финансистом века, теперь обременена банкротством, которое сопровождает ее до революции. Ее смелая попытка захватить торговлю Нового Света не удалась. В известном смысле она приобрела Испанию, но при этом не получила того, что делало Испанию ценной, – доли в американской монополии. Правда, вскоре после того Франции удалось отчасти вознаградить свои утраты; ей представился случай выказать колониальную предприимчивость и таланты. Дюпле (Dupleux) в Индии, Ла-Галиссоньер (La Galissoniere) [80] Маркиз de La Galissoniere (1693–1756) – моряк, губернатор Канады, сильно ее укрепивший и удачно воевавший с англичанами. О Дюпле см. выше. в Канаде, Бальи-де-Суффрен (Baili Sufren) [81] Французский моряк, разбивавший неоднократно английский флот вблизи берегов Южной Индии (1726–1788). на море высоко подняли имя Франции в Новом Свете и надолго поддержали ее соперничество с Англией. Однако в момент Утрехтского мира едва ли можно было это предвидеть. Величие Англии, упоенной победами, казалось тогда значительнее, чем оно было на самом деле.

Реально Англия приобрела Акадию, или Новую Шотландию, и Ньюфаундленд (уступленные Францией) и получила договор ассиенто [82] Ассиенто – договор, предоставивший Англии ряд торговых преимуществ в испанских колониях. от Испании. Таким образом, был сделан первый шаг к разрушению Великой Франции: она была лишена одной из ее трех колоний в Северной Америке, где она тогда обладала Акадией, Канадой и Луизианой. Вместе с тем была сделана первая крупная брешь в невыносимой испанской монополии, закрывавшей тогда значительную часть Центральной и Южной Америки для мировой торговли. Англия получила право снабжать испанскую Америку невольниками, вскоре за тем ей удалось провозить другую контрабанду.

Здесь я должен несколько остановиться, чтобы сделать общее замечание. Вы видите, что, обозревая рост Великой Британии, я не делаю ни малейших попыток прославлять завоевания или оправдывать средства, к которым прибегали мои соотечественники, точно так же, как, указывая на то, что Англия опередила своих четырех соперниц, я очень далек от мысли приписывать ей какие-нибудь особенные доблести. Я не приглашаю вас восхищаться или одобрять Дрека, Хокинза, республику Кромвеля или правление Карла II. И на самом деле, не легко оправдать тех, кто создал Великую Британию, хотя в их подвигах есть много, чем можно восхищаться, и, во всяком случае, гораздо менее заслуживающего порицания и возбуждающего отвращение, чем в поступках испанских авантюристов. Но я не пишу биографии этих людей; я трактую об их деяниях не в качестве биографа, поэта или моралиста. Я постоянно занят одной задачей – установить причинную связь событий. Я постоянно задаю себе вопрос: как возникло то или другое предприятие, и почему оно увенчалось успехом? Я задаю эти вопросы не с той целью, чтобы подражать тем поступкам, о которых мы читаем, а с той, чтобы открыть законы, управляющие возникновением, расширением, благоденствием и падением государств. Я имею и другую цель: мне хотелось бы бросить свет на вопрос, будет ли Великая Британия в том виде, как она сейчас существует, процветать, продлится ли ее существование или она распадется. Быть может, вы спросите меня, можно ли ожидать или желать, чтобы она благоденствовала, если преступление лежит в основе ее созидания. Но в истории мы не видим, чтобы незаконные завоевания одного поколения необходимо утрачивались следующим; правительства не следует отождествлять с частными собственниками, и потому нет основания считать, что государства имеют право, и тем паче, что они обязаны возвращать то, что ими приобретено незаконно. Нормандское завоевание было незаконно, но оно повело к благоденствию, и даже к прочному благоденствию страны. Нельзя забывать, что в самой Англии англичане – наследники саксонских пиратов. Владельные грамоты народов на занимаемую ими территорию обыкновенно относятся к первобытным временам и покоятся на насилии и убийствах, а Великая Британия созидалась при ярком свете истории. Правда, ее территория была отчасти приобретена неправедными путями, но пути эти были менее неправедны, чем те, которыми создались территории многих других держав, и даже, быть может, она создалась гораздо менее незаконно, чем территории тех государств, владение которых является самым древним и общепризнанным. Если мы сравним ее по характеру происхождения с другими империями, то найдем, что она возникла точно таким же путем, что ее основатели имели те же самые, не всегда благородные мотивы, что они выказали много лютой алчности, смешанной с героизмом, что не особенно тревожились нравственными соображениями в своих отношениях к врагам и соперникам, хотя между собою часто проявляли благородное самоотвержение. Мы находим, таким образом, что Великая Британия походит на другие империи, что ее происхождение было такое же, как и других государств, что в общем ее летописи не хуже, а скорее лучше большинства. Они явно чище летописей Великой Испании, бесконечно более запятнанных жестокостями и грабежом. На некоторых страницах английских летописей мы видим истинное величие в мыслях и, по крайней мере, стремление к справедливым поступкам, которые далеко не всегда встречаются в истории колонизации. Некоторые из основателей колоний напоминают нам Авраама и Энея. С другой стороны, совершаемые преступления были преступлениями, присущими тогда всякой колонизации.

Я говорю здесь об этом потому, что хочу обратиться к одному из самых тяжких из этих преступлений. Англия принимала уже участие в торговле невольниками при Елизавете, когда Хокинз прославился как первый англичанин, запятнавший себе руки ее ужасами. У Гаклюйта вы найдете его собственный рассказ о том, как он в 1567 году напал на африканский город, хижины которого были покрыты сухими пальмовыми листьями, как он поджег его и из «8000 обитателей он успел схватить 250 человек мужчин, женщин и детей». Но мы не должны полагать, что начиная с того времени и до уничтожения торговли невольниками Англия принимала в ней деятельное или выдающееся участие. У Англии тогда и еще пятьдесят лет спустя не было колоний, где был бы спрос на невольников, а когда она приобрела такие колонии, то в них не было рудников, как в первых колониях Испании, где так нуждались в невольничьем труде. Участие Англии в торге невольниками вырастало постепенно в семнадцатом веке, параллельно с ростом ее колониальной империи. Утрехтским договором участие это как бы установлено и сделалось «центральной целью английской политики». [83] Эта фраза заимствована у Leeky. См. History of England in the Eighteenth Century, II, p. 13. – Примеч. авт. И с ужасом я должен сознаться, что с этой поры англичане стали принимать едва ли не самое деятельное участие в работорговле и запятнали себя более других народов ее чудовищными ужасами.