Джон Сили - Британская империя. Разделяй и властвуй!

Итак, англичане создали империю, руководясь отчасти, быть может, пустой честолюбивой страстью к человеколюбивым завоеваниям, отчасти желанием прекратить колоссальные бедствия. Но каковы бы ни были их мотивы, они взяли на себя громадную ответственность, не возмещенную никакими выгодами. Они обладают теперь обширной индийской торговлей, но и ту приобрели ценой постоянного страха перед Россией, перед всяким движением в мусульманском мире, перед всякими переменами в Египте.

Ввиду всего этого обзор истории британской Индии оставляет совсем иное впечатление, чем история колониальной империи. Последняя выросла естественно, как результат кооперации самых простых причин; первая кажется выросшей из романтической авантюры. Она интересна, поразительна и любопытна, но понять ее или составить о ней мнение нелегко.

Англичане могут питать надежду, что обладание Индией поведет к их благу, но до сих пор они не извлекали из него никаких прямых выгод.

Я вам указывал уже, что Индия, хотя ее и можно назвать восточной империей, не представляет для Англии той опасности, какая соединяется с этим понятием. Империя не связана с Англией так, как была связана Римская империя с Римом; она не потянет Англию вниз, не заразит ее восточными понятиями и восточной системой правления. Вместе с тем эта империя не требует от Англии расходов и не отягощает ее финансов. Она сама себя поддерживает, а Англия держит ее в таком отдалении, что судьба метрополии не очень тесно связана с судьбой империи.

Затем я обратил ваше внимание на то, какие могут быть последствия от существования британской империи для самой Индии. Англичане могли получить от нее мало выгод, но какие выгоды получила сама Индия? На этот вопрос я старался отвечать с возможно меньшим самомнением. Я с уверенностью утверждал только одно, что никогда не производилось на земном шаре более великого эксперимента, что действия его должны будут равняться или даже превзойдут то влияние, которое оказала Римская империя на народы Европы. Это означает, конечно, что Индии будут оказаны громадные благодеяния, но из этого не следует, что ей не будет нанесено и много зла. Если же вы меня спросите, на которой стороне перевес, то есть, принесет ли Англия Индии величайшее благо, если ей удастся ввести ее всецело в поток европейской цивилизации, то я могу только ответить: «Я надеюсь, что – да» и «Я верю, что – да». Изучая академически эти широкие вопросы, мы должны избегать оптимистических общих мест, свойственных газетам. Возможно, что наша западная цивилизация не совсем так бесподобна, какой мы любим воображать ее. Те, кто следит за Индией с полным беспристрастием, замечают, что там происходит широкое преобразование, но Индия на них производит во многом болезненное впечатление; они видят, как рушится вместе дурное и хорошее, и временами у них является сомнение, создастся ли там много доброго. Но, во всяком случае, они замечают одно громадное улучшение, в котором, нужно надеяться, и заключаются потенциально и все другие улучшения: анархия и грабеж прекратились, и нечто подобное immensa majestas Romanae pacis введено среди двухсот пятидесяти миллионов человеческих существ. Еще в одном соглашаются почти все наблюдатели: предпринятый Англией опыт должен продолжаться, и Англия, если бы даже и захотела, не может оставить его недоконченным. И здесь действуют великие соединяющие силы века; год от года связь между Англией и Индией, ко благу или к злу, становится теснее и теснее. Это еще не значит, что разъединяющие силы не могут никогда возникнуть, что само правление англичан не вызовет сил, которые в конце концов могут привести к разрыву, и что индийская империя абсолютно свободна от опасности внезапной катастрофы. Но в настоящее время и необходимость, и долг побуждают Англию к более тесным связям с Индией. Уже теперь сами англичане немало пострадали бы от разрыва связей, а чем долее связь будет длиться, тем для Англии она будет делаться важнее. То же, и в неизмеримо большей степени, справедливо для Индии.

Англия теперь преобразует Индию; это преобразование может со временем внушить опасения самой Англии, однако англичане, если даже они правы, сожалея, что преобразование ими начато, не должны оставлять его неоконченным.

Вообще я надеюсь, что наш продолжительный анализ вопроса о расширении Англии заставит вас почувствовать фантастическое во всех ходячих понятиях о том, что Англии следует покинуть колонии, покинуть Индию. Разве мы так властны над ходом событий, как воображаем? Разве мы можем остановить рост, продолжающийся уже несколько веков, из-за какой-то прихоти, или потому, что при поверхностном взгляде он оказался не отвечающим нашим мечтам? Течение времени и сила жизни больше стесняют нашу свободу, чем мы это сознаем. Правда, в Англии никогда не приучали себя к мысли о Великой Британии. Английские политики, английские историки все еще сознают своим отечеством Англию, а не Великую Британию; они все еще думают, что Англия имеет колонии; они позволяют себе твердить, что ей легко отбросить эти колонии и с полным удобством вновь превратить уединенный остров времен королевы Елизаветы в «лебединое гнездо на большом пруду». Но подобная мысль является химерою, одним из тех мифических чудовищ, которые создаются не воображением, а отсутствием воображения.

Таков вывод, к которому я прихожу. Но не его хотелось бы мне особенно запечатлеть в умах ваших. Мне не столько хочется сообщить вам здесь верный взгляд на практическую политику, сколько на цель и метод исторических занятий. Главная моя задача в этих лекциях состояла в том, чтобы показать вам, в каком свете следует рассматривать новейшую историю Англии. Мне кажется, что большинство наших историков, дойдя до новейших времен, теряют нить, затрудняются в выборе предмета и кончают тем, что пишут повесть без нравоучения. Я старался, прежде всего, указать, что история имеет дело не только с интересными деяниями, совершенными англичанами или совершившимися в Англии, а с самой Англией, рассматриваемой как нация и как государство. Для уяснения этого я не вдавался ни в какие повествования, не приводил занимательных рассказов, не рисовал героических портретов, а имел в виду постоянно Англию, как великое целое. В ее истории мало драмы, ибо Англия едва ли может умереть, и по крайней мере в рассмотренном периоде она мало страдала, ей даже не грозили великие страдания. Каким же важнейшим переменам подверглась Англия за этот период? Без сомнения, она испытала значительные политические перемены, но они не были так достопамятны, как перемены семнадцатого века. Тогда она сделала одно из величайших политических открытий: научила мир, как применять свободу к условиям государства-нации. Обратно, новейшее политическое движение – движение реформы, либерализма началось не в Англии, а на континенте, откуда мы его заимствовали. Специальным английским движением этого периода, как я старался доказать, было ее небывалое расширение. Усвойте себе этот факт, и вы получите ключ к восемнадцатому и девятнадцатому столетиям. Войны с Францией от Людовика XIV до Наполеона располагаются естественным рядом. Американская революция и завоевание Индии перестают быть отклонениями и занимают свои надлежащие места в основной линии английской истории.