Шон Кэрролл - Частица на краю Вселенной. Как охота на бозон Хиггса ведет нас к границам нового мира

Наиболее амбициозный проект подобного рода был разработан Дэвидом Капланом – физиком-теоретиком элементарных частиц из Университета Джона Хопкинса. Основная работа Каплана состоит в построении моделей, которые можно проверить в экспериментах на БАКе и на других ускорителях. У него имеется давнишний интерес к созданию кино. Как он вспоминает, в школе наука его совершенно не интересовала, и он даже не собирался поступать в колледж, но его сестра втайне от него направила заявление от его имени в Чепменский университет в Южной Калифорнии. Ко всеобщему удивлению Дэвид был принят и в течение года учился там снимать кино. Это ему пришлось не по вкусу, и он в конечном итоге перешел в Университет Беркли и стал учиться физике. Каплан не сразу поступил в аспирантуру – его оценки в Беркли были столь плохи, что он не рассчитывал, что кто-нибудь даст ему рекомендательное письмо. Вместо этого Каплан переехал в Сиэтл и подрабатывал там репетиторством – учил студентов-физиков из Университета Вашингтона. После того как несколько студентов убедили его в том, что он не хуже, а может быть и лучше аспирантов Университета Вашингтона, он, наконец, поступил туда в аспирантуру и начал работать над диссертацией. Все хорошо, что хорошо кончается, и сейчас он – один из лидеров молодых физиков-теоретиков нового поколения, пытающихся вывести физику за пределы Стандартной модели.

Когда наступила эра Большого адронного коллайдера, Каплан сразу понял уникальность момента. С его точки зрения, то был переломный момент в истории науки, если не в интеллектуальном развитии человечества вообще. Если БАК найдет что-то интересное, это откроет путь к новым открытиям. А если такого не произойдет, это будет означать, что из-за высокой стоимости исследований в современной физике частиц БАК будет последним крупным ускорителем из всех когда-либо построенных. Каплан был убежден, что сия высокая драма должна быть достойно описана и задокументирована. Он решил взять интервью у коллег-физиков, уже сделавших карьеру на своих идеях об устройстве природы, и проследить, подтвердятся они или будут выброшены как ненужные. Затем он задумал проинтервьюировать и молодых ученых, которым придется разбираться с тем, что БАК обнаружит, и решать, что с этим делать. Каплан хотел все эти интервью собрать вместе и издать в виде книги.

Но проблема была в том, что Каплану даже написание научной статьи дается тяжело. Решение лежало на поверхности: вместо книги он сделает кино! Так родилась идея фильма «Страсти по частице» (Particle Fever).

В качестве нового члена факультета Каплан получил небольшую стипендию от Фонда Альфреда Слоуна. Обычно такие стипендии используются для покупки компьютеров, оплаты командировок или небольшой поддержки аспирантов. Вместо этого Каплан нанял режиссера телевидения, заинтересовав его своей идеей, и они вдвоем на эти деньги сняли пятиминутный клип, который затем использовали для получения уже серьезных денег, необходимых для создания полнометражного документального фильма. Их первоначальный бюджет составлял $750 000 (правда, потом он вырос), и началась реальная работа: поиск денег, отбор операторов и сценаристов, опять поиск денег, запись интервью с физиками и снова поиск денег. Они раздали маленькие кинокамеры физикам в ЦЕРНе, чтобы те зафиксировали важнейшие события, такие как запуск коллайдера в 2008 году и авария, последовавшая вскоре после этого. Сам Каплан потратил огромное количество времени на проект. Он не получал зарплату, и в какой-то момент, чтобы проект не умер, его семье пришлось дать ему кредит в размере пятидесяти тысяч долларов.

Но интерес к будущему фильму был огромным. Отдел разработок в Университете Джона Хопкинса показал клип совету директоров университета, и один из директоров тут же решил инвестировать некие средства в проект. Национальный научный фонд, который поддерживает большую часть фундаментальных исследований в США и постоянно призывает ученых заниматься более активно просветительской деятельностью, пришел в восторг, узнав, что один из ученых серьезно занялся просветительством, и предложил существенную поддержку проекту. Уолтер Марч, уважаемый голливудский оператор, работавший с Джорджем Лукасом и Фрэнсисом Фордом Копполой и завоевавший множество перстижных наград, тоже воодушевился идеей фильма и предложил свои услуги, причем запросил за них намного меньший гонорар, чем обычно.

Главное, чего хотел добиться Каплан своим фильмом, – это хоть немного передать тот дух бескорыстного служения науке, который побуждает ученых пытаться разобраться в устройстве Вселенной как можно глубже. Эмоциональные риски высоки: физика – наука экспериментальная, и самая блестящая теория в мире не получит признания, если окажется, что Природа выбрала другой путь. Каплан говорит:

В общем и целом это невероятно героическая история. И в ней высвечиваются самые разные свойства человечесой породы – и эгоизм, и проницательность, и самоуверенность. Но вдруг вы понимаете, что ученые обманывают себя – они создают несуществующий мир в своих головах, подстегивая себя и заставляя работать с невероятной напряженностью, зная, что все это может кончиться полным провалом. И тогда всю их жизнь можно будет просто выбросить на помойку, поскольку все, что они делали, оказалось бессмыслицей.

Сейчас (в середине 2012 года, когда я пишу книгу) фильм Particle Fever близок к завершению, и команда надеется, что его отберут для участия в кинофестивале Sundance в январе 2013 года [8]. Конечно, Каплан и его друзья дико амбициозны – они надеются на возможность широкого проката в кинотеатрах. Их мечта – познакомить массового зрителя с работой Большого адронного коллайдера. Произойдет это или нет, в любом случае они, безусловно, создали уникальный документ, который станет свидетельством необыкновенного душевного подъема, охватившего физическое сообщество в начале эры БАКа.

Давид Каплан теперь сможет вернуться к физике и посвятить ей все свое время. Каким бы интересным и непривычным процесс съемки фильма ни был, в ближайшее время Каплану точно не захочется еще раз заняться чем-то похожим. «Создание фильма – кошмарное дело, – признается он. – Все так иррационально, приходится иметь дело с различными эго, люди доказывают что-то, что просто не имеет никакого смысла. Я ненавижу это… Я люблю физику».

Мы пересказываем увлекательную историю о том, как был открыт механизм Хиггса, и размышляем, какой эта история останется в памяти

Это случилось в 1940 году, когда немецкие войска только вторглись в Данию. У Нильса Бора, одного из основателей квантовой механики и директора Института теоретической физики в Копенгагене, хранились ценные запрещенные на тот момент предметы, которые ему нужно было любой ценой сохранить в тайне от нацистов – две золотые нобелевские медали. Задача состояла в том, чтобы спрятать их подальше от глаз немецких оккупантов.