Сергей Реутов - Загадка параллельных миров. Скрытая реальность рядом

Кхамфас Фонекео, лаосский этнограф: «На юге, в районе Саравана, где я часто бываю, местные жители говорят, что в джунглях можно натолкнуться на лесных людей, тхак-тхе. Я не вижу в этих сообщениях ничего невероятного, ибо в отдаленных районах нашей страны есть немало племен, живущих в полной изоляции от внешнего мира в условиях первобытного общества. Что же касается тхак-тхе, то они, насколько мне известно, не могут говорить и перекликаются между собой нечленораздельными звуками. Тело у них покрыто волосами. Рост невелик: примерно как у десяти-двенадцатилетнего подростка. Они любят лакомиться речными крабами. Людей старательно избегают. Бродят очень небольшими группами, и вообще численность их, судя по всему, крайне мала… Судя по рассказам очевидцев, район обитания тхак-тхе охватывает горную местность к югу от плато Боловен».

Чоунламан Утама, лаосский крестьянин: «Эти существа встречаются изредка в джунглях южнее плато Боловен. Членораздельной речи у них нет. Переговариваются криками. Тело покрыто шерстью. Роста маленького. Чаще всего их видят около водоемов и ручьев».

Для того чтобы снежный человек окончательно был признан научным фактом, необходимо найти его останки, скажем, скелет. Или хотя бы часть скелета, годную для идентификации. Однако загадочный гоминид неуловим и для палеонтологов. Почему?

При воссоздании образа вымерших представителей земной фауны палеонтологи опираются на ископаемые останки животных. Считается, что палеонтологическая наука действительно отражает историю животного мира. Как известно, летопись эта неполна. Можно ли хотя бы приблизительно оценить, какую долю умерших животных мы в состоянии обнаружить? Насколько велики белые пятна в эволюции, в том числе и человеческого рода? Увы, еще не найденные останки животных, как правило, в земле не консервируются, а продолжают разлагаться. Поскольку животные мертвы, это чисто физико-химический процесс. Поэтому в качестве аналогии можно рассмотреть распад радиоактивных элементов, скажем углерода-14, содержание которого в ископаемых костях обратно пропорционально прошедшему времени. Чем больше времени прошло, тем меньше изотопа осталось. Период его полураспада — 5730 лет, и через 60 000 лет изотоп практически нельзя обнаружить обычными лабораторными методами.

Опираясь на аналогию, можно построить математическую модель разложения (и соответственно сохранения) в почве органических останков. Разумеется, сами по себе ссылки на математическую модель и использование компьютера еще не гарантируют правильности выводов, поэтому сформулируем исходные положения.

Во-первых, количество останков животных, которое можно обнаружить при раскопках, обратно пропорционально времени, прошедшему с момента их вымирания. Скажем, мамонтов находят чаще, чем динозавров. Во-вторых, количество палеонтологических находок прямо пропорционально количеству этих животных, обитавших на Земле, то есть распространенных животных откопать легче, чем малочисленных. И в-третьих, вероятность нахождения животных, обитавших в прошлом, зависит от условий залегания, строения их костей, масштабов раскопок и т. д. Эти соображения и легли в основу математической модели.

Как правило, при раскопках находят лишь отдельные кости. Чем их меньше, тем труднее определить и описать вид. Палеонтологи издавна гордились умением восстанавливать животное по фрагментам скелета. Но их возможности не беспредельны. Если по таким костям, как атлант (верхний позвонок) или мандибула (нижняя челюсть), еще можно что-то сказать о звере, то, например, по отдельному ребру — вряд ли. На практике пределом описания ископаемого животного бывает единичная находка с сохранностью скелета не менее 2–3 %.

Из математической модели следует, что для любого ископаемого вида рано или поздно наступает критический момент, когда вероятность нахождения останков его представителей приближается к нулю. Иными словами, современная палеонтология обладает ограниченной разрешающей способностью и какие-то виды «нащупать» просто не в состоянии. Более или менее полно палеонтологами исследовано несколько крошечных участков нашей планеты. Среди них так называемый Костенковский регион в Воронежской области России и знаменитая долина Олдувай в Восточной Африке. Но даже здесь детально изучены лишь площади отдельных раскопов размером в несколько десятков или сотен квадратных метров. Всего же перекопано и изучено палеонтологами и археологами менее одной миллиардной части всей площади земной суши.

Человек мыслящий возник как биологический вид, по мнению большинства ученых, около 100 тыс. лет назад. В это время наш предок архантроп (или человек прямоходящий — питекантроп, синантроп и др.) превратился в так называемого палеантропа — человека мыслящего, подвид неандертальский. Последний широко распространился по всему земному шару. Через несколько десятков тысячелетий он начал распадаться на две ветви. Первая линия — грациальные неандертальцы группы Эрингсдорф (по месту типичной находки) — очевидно, наши прямые предки. Судьба второй эволюционной линии менее ясна. Это классические неандертальцы (по местам находки — группы Шапель, Мустье, Спи и т. д.) — ответвление от генерального ствола развития человеческого рода, причем ответвление эволюционно недавнее. Об этом свидетельствуют ближневосточные неандертальцы группы Схул — возможно, гибриды между двумя ветвями. В ископаемых останках 20–30 тыс. лет назад начинают преобладать представители человека мыслящего современного типа. Классические неандертальцы становятся все более редки. Массовые находки их прекращаются, встречаются лишь отдельные костные фрагменты, большей частью сомнительные. Большинство антропологов полагает, что в позднем палеолите неандертальцы вымерли. Но ведь можно допустить, что численность наших двоюродных родственников сокращалась. Критическая, близкая к нулевой численность, когда вид вымирает, могла быть достигнута в наши дни в течение плюс-минус нескольких столетий. Скорее — плюс, учитывая непрекращающийся поток свидетельств о каких-то загадочных человекоподобных существах, ведущих скрытный образ жизни в удаленных уголках планеты и фигурирующих как снежный человек, йети, бигфут, алмасты… Во всяком случае, их облик — большая масса, физическая сила и т. п. — соответствует тому направлению эволюции, по которому шли классические неандертальцы. Разумеется, до наших дней дошел уже не неандерталец, а новый вид.

Если их численность 20–30 тыс. лет назад была на порядок меньше, чем прямых предков человека, то эта боковая ветвь для современных палеонтологов могла исчезнуть. В лучшем случае в их руки могут попасть ничтожные фрагменты скелета, малопригодные для серьезного исследования.