Рен Марк - Рен Т. Марк А. Рифлинг Месс-менд - вождь германской ЧК

Тот, которого назвали Антоном, вышел из автомобиля. Это был обросший волосами человек, который больше походил на обезьяну, чем на человека. Его худые и длинные руки почти касались земли. Он выкарабкался на улицу, потом обернулся, поднял из глубины автомобиля большой мешок и швырнул его на мостовую. Может быть, это было только из-за неверного света, — канцлеру показалось, как будто что-то зашевелилось в мешке, и вслед за этим раздался тяжкий, сдавленный стон. От этого стона у господина рейхсканцлера прошла волна ужаса по спине, и он почувствовал, как зашевелились волосы на его голове. Через несколько секунд его сердцебиение улеглось.

В течение этих нескольких секунд произошло следующее: молодая девушка поцеловала горбуна в лоб, схватила урода об руку и втянула его в автомобиль. Человек, сидящий у руля, надавил рычаг и автомобиль взвился ракетой прямо в ночное небо.

Прежде, чем канцлер успел опомниться, исчез автомобиль, и от горбуна не осталось и следа. Как будто сквозь землю провалился. Если бы не мешок, который лежал на мостовой, рейхсканцлер принял бы все, что он только что видел, за дикий сон.

Канцлер вырвался из своего оцепенения и осторожно приблизился к мешку. Он не был завязан. Канцлер толкнул его носком, он откачнулся на несколько шагов в сторону — показалась голова мужчины: бледное лицо, белокурые, вьющиеся волосы, глаза широко раскрыты и пристально смотрят на канцлера. Но вокруг его рта трепещет ужасный смех и все лицо скошено в дьявольскую гримасу.

— Встаньте! — говорит канцлер, и напрасно старается придать своему голосу твердость. — Встаньте же! Вы ведь не погибшая часть немецкой национальной партии рейхстага. Что вы делаете в мешке?..

Человек не пошевельнулся, его глаза раскрыты — он скалит зубы.

В это время проходит полицейский патруль. Один из полицейских нагибается, хочет помочь человеку встать на ноги; но человек мертв. Те несколько шагов, которые отделяли канцлера от его министерства, он пробежал так, как будто за ним следовали по пятам. Теперь ему все было ясно. Несомненно, автомобиль, который он видел, был каретой известного отряда Чека. По сообщениям его надежной политической полиции, такая группа уже давно работала в Германии, и теперь, по всей вероятности, подготовляла новое ужасное преступление против государственной безопасности Германии. Подслушанный разговор раскрыл загадку, каким образом удалось членам русской Чека в сравнительно короткое время переменить арену своих преступлений, несмотря на превосходно поставленное дело пограничного контроля и запрещения на въезд. Когда рейхсканцлер вернулся в министерство, он бросился к телефону. «Полицейское управление!» — прокричал он, задыхаясь, — «полицейское управление Алек-сандерплатца!».

Когда у телефона ответил дежурный, и рейхсканцлера соединили с отделением И. Д., он снова обрел свое обычное спокойствие и уверенность. Он сделал краткое сообщение о том, что пережил, руководителю политической полиции, который, как и всегда, находился в отделении.

— Случайно я имел возможность проследить только что новое преступление, организованное, по всей вероятности, отрядом Чека, которую вы так блестяще обнаружили. Из одного автомобиля новейшего образца был только что выброшен труп на Вильгельмштрас-се. Случай дал мне возможность подслушать, что автомобиль продолжает свой путь в Штуттгарт. Мы должны разыскать автомобиль. Несомненно, второй такой же машины не существует. Постарайтесь выполнить это дело, от этого зависит ваша карьера.

— Штуттгарт? — государственный советник тихонько засвистел в телефон. — Вы говорите, Штуттгарт был конечным пунктом?.. Да ведь на завтра там назначен конгресс отделений артиллерии и одиночных талантов коммунистических сотен центральной Европы.

Разговор прервали. Рейхсканцлер снова попытался соединиться с отделением. Напрасно. Из полицейского управления не было никакого ответа. Канцлер потребовал центральную.

— С полицейским управлением испорчены все провода, — ответила дежурная барышня. Через пять минут он, наконец, добился соединения; к телефону подошел секретарь государственного советника.

— Господин государственный советник час тому назад ушел на расследование нападения, господин рейхсканцлер, я не могу вас соединить с ним.

— Но ведь я только что с ним говорил, нас прервали.

— Очень прошу извинить меня, господин рейхсканцлер, но это совершенно невозможная вещь. Когда вы пожелали говорить с господином государственным советником, я соединил вас вначале с его комнатой, но сейчас же установил, что там никого не было. Господин государственный советник час тому назад ушел домой.

— Черт вас дери, с кем же я в таком случае говорил?

— Месс Менд, — отозвалось из трубки вместе с таким смехом, что рейхсканцлер в ужасе выпустил из рук трубку и инстинктивно ухватился за стоящую всегда наготове бутылку пива.

Отель «Маркарт» — самый знатный отель в Штуттгарте. Пушистые ковры устилают широкие залы и заглушают громкие звуки. От всего дома веет роскошью и изысканностью, и как только приезжий переступает порог отеля, он сразу погружается в теплую, благоухающую ванну. Портье в блестящих ливреях следят за удобствами каждого гостя и как восточные рабы бросаются на каждый кивок, на каждое движение, чтобы пребывание в отеле было как можно приятнее для путешественников. Огромные зеркала отображают зал с небольшими столиками, за которыми умирают от тоски элегантные счастливые люди, с бесконечной усталостью потягивая свой дорогой кофе. Кельнеры в белых фраках бесшумно перебегают от стола к столу, приносят серебряные подносы с изысканными блюдами — тончайшими, отборнейшими лакомствами, настоящей поэзией поваренного искусства. Девять часов утра, гости сидят за завтраком.

Перед отелем останавливается автомобиль. Из него выходит господин в дождевом плаще. За ним следует второй, моложе на вид, очевидно, его секретарь. Слуга, сидевший рядом с шофером, срывается со своего места и хватает маленький дорожный несессер своего господина, из отеля спешит слуга и хочет снять с автомобиля плед и дорожный саквояж прибывшего. Но последний передает ему только свой портфель.

— Спасибо, о чемодане позаботится мой слуга. — Медленными шагами он входит и отель в сопровождении своего секретаря.

В бюро он снимает шляпу, на лоб спадают длинные, белые шелковистые волосы. Волосы и белая борода составляют своеобразный контраст с юношеским бронзовым лицом, подернутым нежным румянцем. Высокий лоб мыслителя, медлительные, усталые движения свидетельствуют о большой знатности прибывшего.

— Мое имя профессор Манаратма Номи. Я телеграфно заказал из Лондона три комнаты.