Пол Кривачек - Вавилон. Месопотамия и рождение цивилизации. MV–DCC до н. э.

Есть искушение предположить, что царская власть появилась потому, что могущественные люди создавали и преувеличивали угрозу, исходившую от предполагаемых внешних врагов, чтобы укрепить собственное господство над своими обществами, – процесс, слишком знакомый нам по современному периоду. Тем не менее на Древнем Среднем Востоке царская власть, по-видимому, была весьма притягательна (сейчас нам трудно признать это), хотя люди прекрасно видели ее недостатки.

Так, например, Библия рассказывает нам, что по прошествии более тысячи лет после того, как в Шумере произошли эти изменения, еврейские племена в Святой земле стали стремиться перейти от теократической формы правления к военной. Так, они жаловались, что, в отличие от других народов, ими по-прежнему правили религиозные судьи, и у них нет царя, чтобы тот руководил ими. Они попросили пророка Самуила, чтобы тот попросил Бога дать им в правители царя. В Книге пророка Самуила (8: 11–18) зафиксированы его предупреждения их о последствиях:

«Вот как царь будет править вами: он возьмет ваших сыновей и назначит их служить себе, быть возницами на колесницах и конюхами; а некоторые будут бежать перед его колесницами.

И он назначит их начальниками над тысячами и сотнями, и он поставит их пахать свою землю и убирать свой урожай, делать для него оружие и колесницы.

И он возьмет ваших дочерей, чтобы они стали для него кондитерами, поварихами и пекарями.

И он заберет ваши поля, виноградники и оливковые сады – даже самые лучшие из них – и отдаст их своим слугам.

И он будет брать одну десятую часть вашего зерна, винограда и отдавать ее своим военачальникам и слугам.

И он отнимет у вас ваших слуг и служанок, самых лучших юношей и ваших ослов и поставит их работать на себя.

Он будет забирать себе каждую десятую овцу, а вы будете его слугами.

И вы возопите в тот день из-за вашего царя, который выберет вас, а Господь не услышит вас в тот день».

Из-за того что древние евреи пришли к царской форме правления относительно поздно, Самуил мог не быть пророком, чтобы предсказывать, как они будут жить под монаршей властью. Ему нужно было лишь взглянуть на опыт шумеров.

В Лагаше, например, вымогательство и экспроприация храмовой собственности правящими фамилиями, по-видимому, породили что-то вроде бунта священнослужителей во время перерыва в их бесконечной войне с городом Умма. После короткого междуцарствия, во время которого священнослужители, очевидно, попытались расширить свою власть над собственностью богов, новый правитель – узурпатор, не связанный родственными узами с предыдущим монархом, захватил трон, возможно при поддержке части жречества. Его звали «Урукагина» или «Уруинимгина» (клинописный символ «КА» – «рот» также можно читать как «ИНИМ» – «слово»), и он основывал легитимность своей власти на утверждении, что положил конец порочной эксплуатации простых людей и дворцом, и храмом. Рассказ о его знаменитых реформах был многократно переписан и в нескольких вариантах найден при раскопках на развалинах Лагаша.

При своем восшествии на престол Урукагина столкнулся с тяжелой ситуацией. Чиновничество постоянно нарушало закон: управляющий лодочников вел дела исключительно в своих финансовых интересах; инспектор крупного рогатого скота отнимал крупный и мелкий скот; смотритель рыбной ловли думал лишь о том, как бы набить собственные карманы. Правитель и его семья конфисковали большую часть лучших городских земель. Самыми обременительными стали налоги, которые должны были платить все. Позже появившаяся в Древнем Лагаше пословица гласила: «У тебя может быть господин, у тебя может быть царь, но бояться нужно сборщика налогов». Каждый горожанин, который привел во дворец белую овцу для стрижки, должен был заплатить 5 сиклов – около 2 унций серебра. Если мужчина разводился с женой, то обязывался заплатить правителю 5 сиклов, а его советнику – 1 сикл. Если парфюмер создавал новый аромат, правитель брал 5 сиклов, советник – 1 сикл и дворецкий – еще 1 сикл – все серебром. Храм и храмовые земли правитель эксплуатировал так, как будто они были его собственностью: «Быки богов пахали луковые делянки правителя; луковые и огуречные участки правителя находились на лучших полях бога». Но и среди священнослужителей бытовала коррупция. Жрец мог войти в сад бедного человека и срубить его деревья или забрать их плоды по своему желанию. Не существовало ничего более бесспорного, чем смерть и налоги. Когда горожанин умирал, лишившиеся его родственники должны были заплатить за привилегию похоронить тело семь кувшинов пива и 420 буханок хлеба; жрец получал половину гура (более 60 л) ячменя, облачение, кровать и табурет; его помощник – 12 галлонов ячменя.

Урукагина утверждал, что положил всему этому конец. Он усмирил чиновников, урезал налоги, а в некоторых случаях полностью их отменил, вернул храмам собственность, но позаботился о том, чтобы священнослужители больше не угнетали мирян. Он устранил неравенства власти, угнетение бедных богатыми: «Если дом богатого человека стоит рядом с домом бедного и если богатый человек говорит бедному: „Я хочу купить твой дом“, то, если бедный хочет продать его, он может сказать: „Заплати мне серебром столько, сколько я сочту справедливым, или возмести мне его стоимость эквивалентным количеством ячменя“. Но если бедный не хочет продавать свой дом, то богатый не может его заставить». Урукагина освободил горожан, которые не могли возместить долг или были ложно обвинены в краже или убийстве, «он пообещал богу Нингирсу, что не позволит вдовам и сиротам становиться жертвами сильных мира сего. Он дал свободу гражданам Лагаша».

Ученые все еще спорят о том, что на самом деле означали заявления Урукагины для народа Лагаша. Были ли его реформы просто поступками доброго и справедливого человека или, скорее, способом проявить добрые намерения правителя, который узурпировал трон законного обладателя? Было ли возвращение собственности храму реальной попыткой восстановить роль жречества в обществе Лагаша или, назначая себя и членов своей семьи на должности внутри храмовой иерархии – как он это сделал, – Урукагина сумел нагреть руки, изображая альтруизм и щедрость? Мы этого никогда не узнаем. Но этот спор, представляющий интерес для специалистов, на самом деле таит в себе нечто потенциально более важное: тексты, описывающие деяния Урукагины, открывают несколько совершенно неизвестных черт в истории управления государством.

Хотя древняя хронология все еще весьма спорна, правление Урукагины имело место почти наверняка не позже 2400 г. до н. э. В других уголках мира, за исключением Египта и, возможно, долины Инда, в это время люди все еще жили либо полукочевыми родовыми общинами охотников-собирателей, либо объединялись в небольшие поселения под передаваемой по наследству властью деревенских вождей, не зная письменности и технологий выплавки металлов (это меньшинство, которое совершило огромный скачок вперед к ведению сельского хозяйства). Тем не менее в Южной Месопотамии задолго до Платона и Аристотеля, Конфуция и Лао-цзы, Будды и Махавиры, еврейских пророков, Моисея и Заратустры, и даже задолго до Авраама в текстах звучат основные идеи морали и правосудия – проблема справедливости, ответственность за защиту вдов и сирот от богатых и могущественных людей. Также в этих текстах впервые встречается слово, которое можно перевести как «свобода»: «Он ввел свободу – amargi – или гражданство Лагаша».