Коллектив авторов - Интернет и идеологические движения в России. Коллективная монография

Однако главная сложность при подсчете количества сторонников режима заключается в том, что помимо тех, кто готов публично об этом заявить, хотя бы в форме лаконичной галочки в анкете (ответа в ходе телефонного опроса), лайка на пропутинский пост в Интернете, участия в провластных сообществах «ВКонтакте» или фолловинга подобных твитов, есть также масса людей, вовсе не рефлексирующая на тему политического режима в России. Собственно, в этом и состоит идеологическая позиция тех, кого мы условно назвали «конформистами». Эти люди находят политический режим в России настолько подходящим для собственного комфортного мироощущения, что не ощущают потребности его анализировать. Эта аморфная масса не видна в публичном пространстве политических дебатов, они наверняка отмахиваются от вопросов социологов и не интересуются политизированным контентом Интернета. Из-за этого попытки точно определить долю провластно настроенных россиян через материалы Интернета оказываются столь же малоуспешны, как и подобные попытки коллег, оперирующих данными рейтингов президента и соцопросов.

Тем не менее мы смогли описать ту группу россиян, которая заявляет через Интернет о своей поддержке Путина, и эта «видимая» в Интернете часть провластного сообщества позволяет судить о побудительных мотивах пропутинских и «крымнашистских» высказываний, на основе которых возник миф о всеобщей всероссийской поддержке действующей власти.

Глава посвящена интернет-образу российского националистического движения. В ней описывается круг современных трактовок национализма и неразрывно связанного с ним понятия нации, а также предлагается общая характеристика русского националистического течения в исторической ретроспективе. Затем на основе эмпирических интернет-данных анализируется российский националистический дискурс в 2012 и 2014 гг. Анализ позволил заключить, что русскому национализму, несмотря на новые теоретические и практические нововведения в доктрину, так и не удается изжить свой имперский характер.

Рис. 7. Из сообщества «Я русский», 21 октября 2013 г. [93]

Нация – слово латинского происхождения, восходит к термину natio , означавшему на языке древних римлян «рождение, происхождение» [94]. В поздней Античности и в Средневековье словом «нация» обозначались обычно большие группы людей, связанных общим происхождением (например, жители римских провинций) или общими занятиями (например, купеческие гильдии или студенческие союзы [95]) [96].

Первое серьезное идеологическое наполнение термина «нация» происходит в эпоху Просвещения. Английские и французские мыслители в это время разрабатывали интеллектуальные основания противостояния средневековым и традиционным авторитетам: монархии, церкви, сословной структуре общества. Дальше многих в своем интеллектуальном поиске ушел французский философ Ж. – Ж. Руссо. Он предложил концепцию народного суверенитета, предполагающую, что вся власть в стране осуществляется народом или от лица народа наделенными на то особым правом людьми.

Свершившаяся в конце XVIII века Великая Французская революция во многом была вдохновлена идеями Руссо, а еще ранее ими вдохновлялась Война за независимость США. Именно в ходе этих революционных преобразований произошло сращение республиканских и националистических принципов организации общества.

С этого момента начинается современная история нации и национализма. Одно из классических определений дал Э. Геллнер: «Национализм – это прежде всего политический принцип, суть которого состоит в том, что политическая и национальная единицы должны совпадать» [97]. Под политической единицей Геллнер понимал государство, а под национальной единицей – нацию. Их совпадение означает, что власть в государстве должна осуществляться от лица нации и хотя бы с символического ее одобрения.

Начавшаяся в конце XVIII века «эпоха национализма» приведет к тому, что стремиться к указанному совпадению будут как старые власть имущие элиты (монархи, дворяне, клерикалы), так и «поднимающиеся низы» – коллективное третье сословие: буржуазия, интеллигенция, пролетариат, отчасти крестьянство. В первом случае «совпадение политической и национальной единиц» приводило к укреплению государства и его институтов, во втором – к их демонтажу. Национализм стал мощным ресурсом и инструментом легитимности.

Реализация многих идеалов Просвещения в ходе Американской войны за независимость и Великой Французской революции привело к формированию трактовки национального принципа, который позже в исследовательской литературе получит название гражданской (западной) модели нации . Наиболее популярным ее определением является дефиниция, предложенная Э. Ренаном в конце XIX века: «Нация – это ежедневный плебисцит» [98]. Он подчеркивал, что кроме общности культуры и исторической памяти конституирующей для нации является общая воля людей , составляющих нацию, то есть желание жить вместе .

Параллельно с американским и французским опытом нациестроительства, повлиявшим на развитие других регионов мира, исторически утвердился и иной взгляд на нацию. В Центральной и Восточной Европе, на Балканах, в средиземноморских странах нация рассматривалась главным образом с этнических позиций. Это произошло из-за социально-экономической отсталости регионов: здесь не было мощного давления третьего сословия, требовавшего представительства. Заимствованные идеи Просвещения адаптировались местными интеллектуалами для объяснений процессов, происходящих в аграрных традиционных сообществах. Вторая предпосылка появления этнического национализма – политическая география Центральной и Восточной Европы. В отличие от Западной Европы здесь не сложилось в позднем Средневековье крупных относительно моноэтнических государств; напротив, ключевую роль играли или мелкие феодальные монархии (Германия, Италия), или крупные полиэтнические континентальные империи (Российская, Австрийская и Османская). Постоянные коммуникации с представителями других этносов или разделенное состояние одного народа приводило к обостренному ощущению этнических различий.

Ключевое отличие этнического национализма от гражданского заключается в том, что для практик первого отождествление с государственными институтами не является основополагающим. В этническом национализме существует склонность рассматривать государство как инструмент поддержания и защиты культуры, тогда как гражданский национализм рассматривает государство и нацию как единое целое – нацию-государство. Иными словами, в первом случае государство – инструмент в руках нации; во втором – государство и нация являются синонимами.