Коллектив авторов - Интернет и идеологические движения в России. Коллективная монография

Собранная коллекция твитов была исследована при помощи качественного и количественного контент– и дискурс-анализа [387], а затем и статистического анализа динамики ведущих дискурсов интернет-коммуникации относительно временной шкалы, охватывающей время митингов ( time-series analysis ). Большая синтаксическая и семантическая вариативность твитов исключила их автоматическую обработку [388], поэтому был выбран метод ручного кодирования 2063 твитов, случайным образом выбранных из 8343. Категории для кодирования задавались дедуктивно на основе предыдущих разработок, выполненных на материале протестных маршей 15 сентября и 15 декабря 2012 г. и 13 января 2013 г. [389], в которых было намечено тематическое деление создаваемых на тему протестных митингов твитов на «прооппозиционные», «антиоппозиционные» и «нейтральные». Эта схема позволяет отнести к одной из перечисленных категорий любой твит, связанный с митингами. Мы продолжили начатую в наших предыдущих исследованиях интернет-коммуникации методику: учитывали всю сложную совокупность производимых в ее рамках дискурсов, не оценивая тексты исключительно с точки зрения про- и анти оппозиционности, но подробно изучая нейтральные твиты. Именно из аморфной и трудно поддающейся классификации группы «иное» нам удалось выделить высказывания носителей идеологии «против всех», которая будет описана ниже.

Методологически в данной главе, как и в предыдущих, мы также проверяли репрезентативность, возможности и ограничения сбора и анализа интернет-данных, подбирая наиболее подходящие инструментарий и методы. Мы принимали во внимание общепринятые стандарты в области анализа и интерпретации твиттер-данных, а также критическую реакцию, которая ставит под сомнение увлечение только «большими» данными ( big data ), собираемыми при помощи API-адресов, и призывает не пренебрегать ценностью традиционных «малых». Мы нашли компромисс между двумя подходами – привлекли «большие» данные, но отказались от их автоматической обработки. Способ интерпретативного чтения каждого твита, учет как «малых», так и «больших» данных, а также работа одновременно с качественным и количественными методами позволили придать количественным исследованиям тщательность качественных. Эта методика, общая для всех глав книги, в которых анализируются интернет-данные (главы 1–5), развивается в данной главе на материале, ранее не затронутом в книге, – на твитах.

Совокупность указанных подходов позволяет не только выделить ведущие дискурсы твиттер-коммуникации, связанной с протестным движением, и увидеть, как именно оппозиция и ее противники пользуются Твиттером, но и продвинуться в понимании ее функций, выяснить, какие механизмы самоорганизации соцсети способны производить и поддерживать, в какой мере они могут участвовать в процессе мобилизации, принятии решений об участии в коллективном действии, прояснить роли, которые Интернет играет в социальном движении в настоящий момент, а также то, как эти роли меняются от одной акции к другой в зависимости от конкретных обстоятельств и с течением времени, чтобы прогнозировать их развитие.

Вместе с тем нам было важно не только подтвердить выводы, сделанные для трех предыдущих массовых акций, но также развить и дополнить их. Поэтому мы прибегли к более детальному дискурс– и контент-анализу и, следовательно, использованию субкатегорий, которые выделялись индуктивно в ходе анализа твитов, а также на основании уже известных классификаций, разработанных другими исследователями интернет-коммуникации [390]и неглубокого контент-анализа подвыборки твитов. В результате внутри основных категорий «нейтральные – прооппозиционные – антиоппозиционные» и «идеология – действие – информация – иное» (такие же категории мы использовали в главах 1–4) было выделено 11 субкатегорий, отражающих ведущие дискурсы протестной коммуникации.

К этой категории относились твиты, которые выражали одобрение/неодобрение по отношению к власти, оппозиции, Народному сходу и его участникам, Навальному. Они носили ярко выраженный эмоциональный характер. Эмоции, сопровождающие протест, воспринимаются их участниками как немаловажный фактор [391]. Что же касается политизированной коммуникации, эмоциональные высказывания важны и интересны тем, что показывают идеологическую идентичность, так как оценка фактов и событий свидетельствует о системе ценностей, а эмоции делают это свидетельство еще более эксплицитным и детальным, добавляя краски, оттенки, нюансы и коннотации симпатиям и антипатиям. Все высказывания такого рода можно разделить на несколько субкатегорий в зависимости от объекта эмоциональной реакции, а также в зависимости от двух основных экстенсионалов «одобрение – неодобрение» («про» – «анти») эмотивно-оценочных отношений.

Эти твиты выражали поддержку, благодарность за «гражданскую позицию», восхищение (например, «Испытываю невероятное уважение к вышедшим на улицы Москвы» [392]), солидарность с участниками митингов («Мурашки от тех, кому не все равно. Спасибо всем за гражданскую позицию. Вместе мы сможем #Манежка» и т. п.).

В таких твитах высказывались эмоции одобрения (восхищение, поддержка, сочувствие и т. д.) по отношению к Алексею Навальному (например, «#navalny ТЫ ГЕРОЙ!!!» [393], «Теперь Навальный – символ протеста в России, однозначно», «Отныне у российской оппозиции есть лидер [394]#Навальный»). К этой же группе относились все твиты, которые сопровождались хэштегом «Занавального».

Эти твиты создавали, чтобы передать неодобрение по отношению к Путину, судье Блинову, который вынес приговор Навальному, производным режима в виде избирательности правосудия [395], цензуры, пропаганды и ее исполнителей («канделаек» [396], «прокремлевских проституток из едра, нашистов и т. п.»); а также в адрес России и ее народа (как откровенных провластных конформистов, так и пассивного большинства), допустивших существование такого режима: «Сегодня мне стыдно за свою страну. #Навальный», «рашка – это дно. это #безысходность! Это полное разочарование! Желаю смерти Царю! #Navalny», «Глупость нашего правительства сопоставима только с безразличием и инертностью нашего народа» [397]. Многие подчеркивали жестокую абсурдность приговора при помощи аллюзий на произведения Франца Кафки [398], подчеркивая приметы разрыва происходящего с реальностью: «Я понимаю, были бы разумные доказательства вины. Но ведь полный абсурд же! Какая разницы, сторонники или критики #Navalny?! Разум умирает», «Новый остросюжетный боевик-антиутопия – “Судья Блинов: Я – закон.” #Navalny #Навальный» [399].