Кэролин Стил - Голодный город. Как еда определяет нашу жизнь

Ответ пришел с самой неожиданной стороны — его дала концепция торгового молла. С 1950-х годов моллы росли по всей Америке как грибы, и непревзойденным специалистом в этой области был застройщик Джин Рауз: он возвел более 50 таких центров. Со временем Рауза стали терзать сомнения, так как из-за пригородных торговых моллов центральные районы городов приходили в упадок. Когда Эдвард Лог предложил ему заняться реконструкцией прибрежных кварталов Бостона, Раузу пришла в голову мысль: если оборудовать рынок наподобие торгового центра с множеством магазинов и ресторанов, туда, как прежде в пригороды, потянутся люди. Это была чисто умозрительная идея, но, поскольку ничего лучше никто придумать не мог, ей дали зеленый свет.

Результатом стал рынок Фэньюл-Холл в его нынешнем виде. Он мгновенно завоевал популярность благодаря факторам, которые, казалось бы, должны были быть очевидны для всех с самого начала: его здания необычайно красивы и насыщены историей; они находятся на основном бостонском туристическом маршруте — так называемой дороге свободы,—так что поблизости толкутся тысячи туристов, которым больше, собственно, и некуда податься. Обветшавший рынок превратился в оживленный торгово-развлекательный комплекс с магазинами, театрами, ресторанами и кафе; в его вымощенных брусчаткой проулках толпятся уличные артисты, торговцы вразнос и туристы с мороженым. Для Рауза этот успех стал настоящим откровением. Он больше не построил ни одного молла и начал вкладывать свои солидные капиталы в благотворительные проекты, направленные на возрождение городов. Фэньюл-Холл стал прообразом его концепции «праздничного рынка», которую Рауз пропагандировал по всему миру. Результат, по сути сводящийся к идее кулинарного туризма, знаком каждому, кто бывал в нью-йоркском морском порту на Саут-стрит, балтиморской гавани или лондонском Ковент-Гардене. В первых двух случаях Рауз выступил в качестве застройщика, в третьем — в роли консультанта.

Хотя в некоторых отношениях «праздничные рынки» представляют собой своего рода фальсификацию, жизнь, которую они порождают, подлинна. Наполняя людьми здания и пространства, сформированные едой, они обретают реальное своеобразие, которое не могут перечеркнуть даже неизбежные сетевые магазины и рестораны, составляющие основу их коммерческой деятельности. Рынок Боро по сравнению с ними делает шаг вперед: он приносит в сердце города подлинную еду, созданную мастерами своего дела по традиционным технологиям. Порой он заходит даже слишком далеко: один из продавцов сидра тут напоминает статиста из фильма «Тэсс из рода Д’Эрбервиллей», даже его ларек оформлен как деревенская хижина с соломенной крышей. Но если сидр, которым он торгует, превосходен, то какие у нас могут быть возражения? Лучше уж это, чем то безвкусное пойло, что выдают за сидр в супермаркетах. Во-первых, если не испугаться соломенного парика, у вас есть возможность пообщаться с живым человеком. Во-вторых, вы помогаете сохранить то, что еще осталось от отечественного производства качественных продуктов питания.

Там, где продовольственные рынки уцелели, они придают городской жизни столь редкие на Западе черты: ощущение сопричастности, связи с другими людьми, своеобразие. Они отсылают нас к общественному укладу, характерному для давно минувших времен. Люди всегда приходили на рынок не только за покупками, но и за общением, а потребность в пространствах, где мы могли бы встречаться, сегодня не меньше, чем когда-либо, а то и больше, ведь в современной жизни таких возможностей очень мало. Успех Боро свидетельствует о том, что мы, британцы, не утратили вкус к такому общению, и тем не менее обычные уличные рынки закрываются по всей стране. Этот кажущийся парадокс объясняется тем, что еда не укоренена в нашей культуре. Мы тратим на нее время и деньги, только когда хотим «побаловать себя». Мы не считаем ее важным элементом повседневной жизни. Поэтому у нас так популярен кулинарный туризм, поэтому мы так любим ходить по рынкам, оказавшись за границей, и именно поэтому тот человек всхлипнул: «Прямо как во Франции!» Боро — проявление полной оторванности британцев от еды, а не наоборот.

АТАКА КЛОНОВ

Еще 20 лет назад, если вам надо было купить какие-нибудь повседневные продукты, скажем, буханку хлеба, пакет молока и полдюжины яиц, вы, скорее всего, шли за ними в ближайший магазинчик. Сегодня вы, как правило, покупаете их в сетевом супермаркете. Независимые продуктовые магазины в Британии закрываются один за другим, по 2ооо в год, и их общее количество за какой-то десяток лет сократилось вдвое. Автор одного недавнего исследования прогнозирует: к 2050 году таких магазинов не останется в стране вовсе 6. Впрочем, чтобы понять происходящее в торговле продуктами питания, незачем штудировать научные труды, достаточно взглянуть на ежемесячный отчет о ваших расходах, который присылают из банка. Если вы не живете в каком-то медвежьем углу, куда еще не добрались розничные сети, и не являетесь тем редким субъектом, у которого есть время, средства и желание приобретать еду где-то еще, в ваших счетах, скорее всего, с утомительной регулярностью будет повторяться одно и то же слово — название ближайшего к вам супермаркета.

Покупка продуктов — это тот момент, когда большинство из нас впервые осознает существование промышленной цепочки продовольственного обеспечения; не раньше, чем когда она напрямую соприкасается с нашей жизнью. Супермаркеты с километрами забитых товарами полок и сомкнутыми рядами кассовых аппаратов — это тот инструмент, с помощью которого глобальная пищевая супермагистраль входит в города и подстраивается под масштаб отдельного человека. Это будничное чудо можно сравнить с распределением могучей реки по миллионам стаканов воды. Для торговых сетей эта последняя стадия продовольственного снабжения — самая сложная: они хуже всего к ней приспособлены. Человеческий контакт — не их конек, да и своенравная планировка традиционных городских центров явно неудобна для их деятельности. И то, и другое препятствует экономии за счет масштаба, которая лежит в основе их прибыльности.

Супермаркеты, по сути, несовместимы с городами, по крайней мере с плотно и хаотично застроенными городами Старого Света. Первые такие магазины в США вообще избегали городов: они обосновывались на окраинах и ждали, пока покупатели приедут к ним сами. И сейчас, спустя 8о лет, пригороды остаются идеальным местоположением для супермаркетов, поскольку там они могут без затруднений делать то, что у них лучше всего получается — закупать еду по дешевке и доставлять ее большими партиями, а все остальное перекладывать на покупателей. Учитывая, что исторически главная общественная функция городских центров заключалась в купле и продаже продовольствия, супермаркеты вступают в противоречие не только с наличием торговых улиц, но и с концепцией города как такового.