Александра Матвеева - Геополитическая концепция истории России П. Н. Савицкого

Но основная заслуга П. Н.Савицкого не в том, что он на основе научного анализа еще на заре Версальско-Вашингтонской геополитической эпохи спрогнозировал начало Второй мировой, а в разработанной им геостратегии. Несколько утопичный проект по реализации континентальных панславянской и пангерманской идей при посредничестве «океанической» Британии в основе своей имел очень важное рациональное практическое геополитическое начало. Это идея о необходимости и возможности заключения соглашения между двумя аутсайдерами мировой политики и в то же время политическими врагами. Но Савицкий был уверен, что «народы российский и германский совместно оказались побежденными весьма вероятно, только для того, чтобы в следующий момент совместно же оказаться победителями» [251].

Значение этой концепции наиболее четко проявляется в сравнении с геополитическими планами англосаксонских и немецких геополитиков межвоенного периода.

Так, в 1919 году классик англосаксонской геополитики Х. Маккиндер указывал на то, что возможный союз Германии и России, разумеется, при подключении к нему стран Восточной Европы, создаст мощнейшую континентальную конфигурацию, которая в силах вытеснить с территории материка Евразии любую геополитическую силу, что, прежде всего, касалось «океанической» Британии [252]. Контрстратегия такой геополитической линии должна была заключаться в создании разделительного «срединного пояса» из государств Восточной Европы. Ведь согласно планетарной схеме Маккиндера, «тот, кто правит Восточной Европой, владеет Сердцем Земли» («хартлендом») [253]. Как известно, такой подход нашел отражение и в «14 пунктах» американского президента В. Вильсона, и, что самое важное, в политической практике – в принципах организации Версальско-Вашингтонского миропорядка.

После поражения армии П. Н. Врангеля П. Н. Савицкий констатировал: «Российская Смута конвертировалась в Российскую гражданскую войну, и эта война закончилась горестным, но не лишенным своеобразного величия аккордом» [254].

После эвакуации в ноябре 1920 г. на корабле «Рион», взятого на буксир американцами, Савицкий оказался в Турции (прибывал в Константинополе и Галлиполи), откуда переехал в Болгарию [255]. В Софии работал директором-распорядителем Российско-болгарского книгоиздательства. Здесь же познакомился с П. П. Сувчинским, который занимал аналогичную должность, а также с Н. С. Трубецким и Г. В. Флоровским – своими будущими соратниками по евразийству [256]. Одновременно вместе с П. Б. Струве участвовал в возобновлении журнала «Русская мысль», в редакцию которого впоследствии входил в качестве технического редактора с начала 1921 г. [257]

Но работа в журнале была недолгой. Как показывают сведения из его писем родным, уже с февраля 1921 г. начались разногласия с «Наставником», которые, увеличиваясь, как снежный ком, привели впоследствии к окончательному расхождению в позициях в ноябре этого года. Причина заключалась в «евразийстве», точнее, в усмотренных Петром Бернгардовичем «ненавистных» ему народнических черт, а также в «постоянных трениях в редакционных вопросах» [258]. Дело дошло до того, что разгневанный «Наставник» высказался против предоставления стипендии своему ученику в Комиссии Академического Совета Софийского Университета, вынудив его просить средства у YMCA [259]. Но, несмотря на все разногласия, общаться они продолжали [260].

Позже, когда Савицкий переехал в Прагу (в конце 1921 г.), Струве привлек его к преподавательской работе на Русском юридическом факультете Карлова университета, образованного в 1922 г., предварительно заставив пройти испытания на степень магистра политической экономии и статистики [261]. После успешной их сдачи, Савицкий стал приват-доцентом кафедры экономики и статистики в 1922 г. А с 1923 г. работал на этой же должности в берлинском Русском народном университете. В Праге читал также лекции в Институте коммерческих знаний (начиная с 1923 г., когда это еще были коммерческо-бухгалтерские курсы) и Русском народном университете (в 1929 г. он стал председателем его обществоведческого отделения) [262]. А с 1928 г. П. Н. Савицкий был уже заведующим кафедрой экономической и сельскохозяйственной географии Русского института сельскохозяйственной кооперации.

В этих вузах был сосредоточен цвет русской эмигрантской науки. Наращивая связи в академических кругах, Савицкий старался привлечь многих известных ученых к сотрудничеству с евразийцами. Так, 10 августа 1922 г. к евразийцам примкнул историк Г. В. Вернадский, позже известный правовед Н. Н. Алексеев, некоторое время в евразийских сборниках будет печататься историк-медиевист и искусствовед П. М. Бицилли и не менее именитый историк С. Г. Пушкарев.

Как было рассмотрено выше, евразийские идеи в творчестве П. Н. Савицкого появились еще в России. В эмиграции же они будут развиваться и очень скоро найдут первых своих приверженцев, поскольку проблема осознания причин катастрофических явлений первого десятилетия ХХ в. отечественной и мировой истории для эмигрантов являлась сущностно важной.

Прологом к появлению первого евразийского манифеста послужила рецензия П. Н. Савицкого на работу Н. С. Трубецкого «Европа и Человечество», опубликованная в «Русской мысли» (1921. № 1–2). Книга Н. С. Трубецкого была во многом созвучна знаменитому «Закату Европы» О. Шпенглера (1918) и отражала культурно-пессимистические настроения постверсальской Европы. Представление о конце западной цивилизации было характерным явлением духовной сферы западного общества, разделяемое, как немецкими органи-цистами, позже консервативными революционерами, так и романскими традиционалистами [263]. Основной лейтмотив книги Трубецкого также состоял в категорическом антиевропоцентризме и идее борьбы против «кошмара всеобщей европеизации» всего остального Человечества, к которому была отнесена и Россия.

В своей рецензии «Европа и Евразия (по поводу брошюры кн. Н. С. Трубецкого «Европа и человечество»)» П. Н. Савицкий представил свое, качественно иное видение взаимоотношений исторических культур. Критически переосмыслив «неясные» и «наивные» идеи Трубецкого, о «качественной несоизмеримости культур», принципиальное неприятие всех достижений Европы, Савицкий утвердил иной принцип: «своя идеология – безразлично, свои или чужие техника и эмпирическое знание» [264]. Такой прагматический подход отличался от славянофильской традиции. Впоследствии этот принцип ляжет в основу евразийского принципа «поотраслевого исследования культур».