Александра Матвеева - Геополитическая концепция истории России П. Н. Савицкого

В негативном, универсализующем европейском влиянии на духовную культуру России Савицкий видел ряд положительных моментов: в процессе «европеизации» происходило «самоутверждение» России, дававшее стимул к ее развитию. Например, в области художественной литературы и изобразительных искусств к началу ХХ века «духовный экспорт» России, был не менее ее «духовного импорта» [265]. Даже в области политической идеологии, пришедшая с Запада марксистская теория трансформировались на русской почве в практике большевиков в своеобразный протест против «романо-германского культурного и иного “ига”» [266]. Это выражалось, по мнению Савицкого, в стремлении большевиков «перекроить» капиталистическую Европу по российскому социалистическому образцу, но не наоборот.

Идея о глобальном противостоянии Европы и абстрактного «Человечества» в критическом переосмыслении Савицкого приобрела вполне конкретный исторический и географический смысл. Он свел его суть к противостоянию России и Европы. Но эта система, по мнению Петра Николаевича, имела «неудобства» с точки зрения географии. Ведь часть России расположена в европейской части материка. В этой связи он предложил именовать Россию – «Евразией». Но под этим термином крылось иное, чем у А. Гумбольдта содержание – понятие особого географического мира, «континента в себе», отличающегося по своим географическим особенностям, как от Европы, так и от Азии [267]. Основой для такого выделения Савицким третьего континента на пространстве Старого Света послужило уникальное географическое свойство территории бывшей Российской империи – континентальность и цельность: это единый «наиболее континентальный мир из всех географических миров того же пространственного масштаба», «почти на всем своем протяжении она обладает климатом, единым во многих основных чертах и в то же время существенно отличным от климата “Европы” и “Азии”» [268]. При этом разделение Евразии на европейскую и азиатскую части отрицалось.

Как видно из вышесказанного, предложенный Савицким подход почти в точности воспроизводил схему трех миров В. И. Ламанского, выделенных им по географическому признаку в пределах «Азийско-Евразийского» материка: Европы, Азии и «среднего мира, то есть ненастоящей Европы и ненастоящей Азии», пространственно в большей степени совпадавшим с границами Российской империи [269]. Но этот «средний, особый, самостоятельный, отличный от Запада и Востока, в постоянном антагонизме с тем и другим» мир Ламанский именовал «Греко-славянским» [270].

Таким образом, «Россия-Евразия» Савицкого органично вписывалась в русскую геополитическую традицию – славянофильский подход к Российской империи. Но, в то же время, была созвучна идеям классической западной геополитики, поскольку была построена по принципу географического детерминизма.

Выдвинутые в этой рецензии положения, обосновывающие концепцию России-Евразии, как самодостаточного культурно-исторического и географического мира, созданную еще в годы Гражданской войны и конкретизированную в полемике с Трубецким, составят стержень исторической концепции формирующегося евразийского движения.

Оригинальная концепция, с яркой славянофильской окраской, привлекла к Савицкому нескольких единомышленников, которые образовали в 1921 г. Праге «научно-идеологическое» движение евразийцев [271]. Среди них, помимо самого идейного вдохновителя, были лингвист и этнолог Н. С. Трубецкой; теоретик музыки, искусствовед П. П. Сувчинский; религиозный философ Г. В. Флоровский.

Новообразовавшееся движение провозгласило о себе, опубликовав тематический сборник «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев» в Софии, 1921 г. Предисловие к нему «Предчувствия и свершения» было опубликовано отдельно в Праге и рассматривалось, как первый коллективный манифест, где кратко и весьма неопределенно, размыто, излагались основные принципы нового движения. Среди них надо выделить приверженность славянофильским идеям, антиевропоцентризм, представление о кризисе западной цивилизации и о грядущей с Востока ее замене. Причем культурным сосредоточием Восточного мира должна была быть Россия-Евразия («не европейская и не азиатская») [272]. В этой связи евразийцы выходили за рамки панславизма, поскольку «перед судом действительности понятие «славянства» не оправдало тех надежд, которое возлагало на него славянофильство» [273], и обращали свой взор на Восток – к народам Азии.

Эти общие положения вписывались в контекст многих культурно-идеологических веяний постверсальской Европы. Последствия Первой мировой войны и установление нового миропорядка восходящего «атлантизма», погружающего всю Европу в сумерки; распад империй, победа большевиков в России и тот общественный резонанс, который имела Октябрьская революция, пробудившаяся Азия – все это порождало среди интеллектуальной элиты Запада представление о необходимости найти какую-то опору в новом непрочном мире.

Идея обращения к Востоку, как миру традиций, хранящему свою самобытность, являлась неотъемлемым компонентом – следствием европейской философии «гибели Запада». Например, представитель романского традиционализма Рене Генон писал, что обращение к «восточному духу» – «единственное средство выхода из настоящего кризиса» [274]. А один из ведущих идеологов немецкой «консервативной революции» К. Шмитт считал, что справиться с «враждебной живой жизни» западной традицией сможет «пролетариат больших городов и русские», как носители восточного начала, «отвернувшиеся от западной Европы» [275].

В «Исходе к Востоку» содержалось идеологическое обоснование принципов, утвержденных в манифесте. П. Н. Савицкий включил в этот сборник работы, посвященные геополитической проблематике, геостратегии: «Поворот к Востоку», «Континент-океан (Россия и мировой рынок)»; а также геополитическому анализу процесса всемирно-исторической эволюции: «Миграция культуры». Созвучие «Поворота к Востоку» с темой сборника было неслучайно. В этой работе П. Н. Савицкого содержалась концепция России-Евразии – ключевая в евразийской идеологии [276].

При этом первый евразийский сборник сложно назвать органичной системной коллективной работой полных единомышленников.

В письме к Струве Савицкий писал: «Лично я несу ответственность за общее направление «евразийства», но остаюсь чужд некоторым взглядам Трубецкого и Флоровского в духе специфического “славянофильства”» [277]. Эта рыхлость, проявившаяся изначально, прежде всего, в области идеологических и научных пристрастий со временем будет только усиливаться.

Роль Савицкого как идейного вдохновителя и как практического лидера (организатора) данного движения обозначилась сразу. Он даже привлек своего отца к распространению сборника в Константинополе [278]. Николай Петрович Савицкий на тот момент, с августа 1921 г., был членом Русского Совета при П. Врангеле [279]. Позже отец Савицкого будет выступать на евразийских семинарах с докладами по аграрной проблематике [280].