Николай Сперанский - Ведьмы и ведьмовство

Во всяком случае мы твердо знаем, что вера в стриг с различными их разновидностями царила в раннее средневековье среди народа совсем с иною силой, чем во времена Римской империи. Как мы про это говорили, в античном обществе стригами занимались больше поэты, юристы же не находили для себя повода ими интересоваться. Напротив, в средние века с верою в стриг серьезно приходилось считаться и светскому, и церковному законодательству.

Первое средневековое упоминание о стригах мы находим в Салической Правде, где говорится, что если кто обзовет свободнорожденную женщину стригой (stria) или если кто обзовет мужчину strioporcius (так называют, поясняет текст закона, того, кто якобы носит стригам котел, где они варят свое варево), то это должно наказываться как самое тяжкое оскорбление. Другое раннее упоминание о стригах встречаем мы в одном указе лангобардского короля Ротара от 643 года. Указ внушает подданным, что христиане не должны верить, будто есть женщины, которые выедают у живых людей внутренности, ибо это совершенно несбыточное дело, и что поэтому никто, паче же всего суд, не должен предавать подобных мнимых стриг смертной казни. На что способна была толкать народ такая вера в стриг–людоедок, показывает нам первый из Карловых Саксонских капитуляриев (около 787 года). «Если кто, — пишет Карл своим новообращенным подданным, — если кто, ослепленный дьяволом, по старому языческому поверью сочтет какого–нибудь мужчину или женщину за пожирающую людей стригу и в такой вере спалит их, даст их есть другим или сам будет есть их, то такого человека должно казнить смертью». Против того же поверья грозно вооружается далее один ирландский синод начала IX века. «Христианин, который верует в действительное существование ламий, или иначе стриг, и распускает про людей подобную молву, подлежит анафеме». Наряду со стригой–людоедкой, как можно заключать по некоторым не очень, впрочем, ясным церковным памятникам, где стриги причисляются к блудницам, средние века знали и Апулееву стригу, летающую по ночам не на каннибальские оргии, а на любовные похождения. Но, сверх того, народная фантазия крепко была заполонена и другими схожими образами, о которых дают нам очень любопытные сведения два крупных памятника церковного законодательства из X и XI столетий — «Две книги о церковной дисциплине», составленные аббатом Регино из Прюма около 906 года, и «Двадцать две книги постановлений», изданные около 1020 года одним из самых видных церковных деятелей того века, вормсским епископом Буркардом.

В первом из этих памятников среди других статей, заимствованных из разновременно обнародовавшихся законов против «суеверия», находится и знаменитый Canon Episcopi, которому впоследствии суждено было играть такую роль в «ведовской» литературе по вопросу о реальном существовании ведовской секты [14] Canon Episcopi, т. е. канон «Епископы» — обычное обозначение канонов по первому их слову. . Канон этот носит название: «О женщинах, кои рассказывают, будто они ночною порой скачут с демонами», и гласит так:

Епископы и священники должны искоренить из своих приходов изобретенное дьяволом пагубное искусство гаданья и волшебства: кто из мужчин или женщин окажется виновным в подобных, преступлениях, того они должны, всячески опозорив, выгонять вон из своего прихода… Не должно также оставлять без внимания и того, что некоторые преступные женщины, совратившиеся вслед сатаны (1 Тимоф., 5, 15), становясь жертвами демонского мороченья, верят и утверждают, будто они ночною порой скачут на разных зверях с Дианой, языческой богиней, и с бесчисленным множеством других женщин и будто они проносятся таким образом в ночном безмолвии через необозримые пространства, повинуясь во всем велениям богини и являясь на службу по ее вызову в назначенные ночи. И пусть бы они одни пропадали в своем неверии, а то они увлекают на путь погибели и других. Ибо бесчисленное множество, вводимое в соблазн такою ложью, верит, что это правда, и вместе с тем отклоняется от истинной веры и возвращается к языческим заблуждениям, допуская, что есть какие–то божественные существа в мире, кроме Единого Бога. А потому священники в порученных им церквах со всяким тщанием должны проповедовать народу, что это сущая ложь и что подобные видения вселяются в душу маловерных силою не божественного, а злого духа… С кем же, конечно, не бывает, что в ночных грезах он будто покидает самого себя, и кто во сне не видывал того, чего не приходилось никогда видеть наяву. Но кто же может быть столь глуп и тупоумен, чтобы все подобное, что происходит с духом, относить и к телесному существованию… Итак, необходимо всем громогласно объявлять, что тот, кто верит чему–нибудь подобному, является отступником от веры; а кто не имеет правой веры в Бога, тот уж не чадо Божие, а чадо того, в кого он верит, сиречь дьявола.

Еще подробнее знакомят нас с разными видами веры в стриг Буркардовы «Постановления». Уже текст канона «Епископы», который вместе со всем сборником Регино был принят Буркардом в 10‑ю книгу его компилятивного труда, содержит любопытную прибавку. Согласно ей царицей стриг в иных местах считалась не Диана, а Ироди–ада — эта средневековая Иродиада (Саломея), женский двойник Вечного Жида, осужденная за смерть Иоанна Крестителя вечно скитаться. Но, сверх 10‑й книги, в «Постановлениях» стригами занимается и 19‑я книга, куда Буркард поместил одно из руководств к совершению исповеди, которому неизвестный его автор придал заглавие Corrector. Из этого Corrector мы прежде всего узнаем, что поминаемых в Canon Episcopi женщин, скакавших по ночам с демонами, «народная глупость именовала striga holda». Будет ли это striga holda означать просто «добрая стрига», или это будет отзвуком того, что предводительницей подобных стриг в Германии считалась первоначально богиня Holda, потом лишь вытесненная Дианой, во всяком случае отсюда ясно, что сам народ не придавал подобной скачке на зверях какого–нибудь пагубного характера; Holda являлась для германцев милостивой богиней. Согласно этому и наш Corrector за подобный вид веры в стриг налагает сравнительно легкую, лишь годовую епитимию. Гораздо строже он относится к другим двум видам схожего суеверия, которые в нем описываются следующим образом:

Не верила ли ты тому, что многие совратившиеся вслед сатаны женщины выдают за истину, будто в безмолвной тишине ночи, упокоившись в постели с супругом на лоне твоем, ты способна, оставаясь телесною, выйти чрез запертые двери и проноситься с другими жертвами того же заблуждения через необозримые пространства, причем вы, якобы, можете без видимого оружия умерщвлять крещеных и искупленных кровью Спасителя людей, поедать их, сварив их мясо, затем, положив вместо сердца тряпку или кусок дерева или другое что–нибудь в таком роде, съеденных снова оживлять и пускать в жизнь. Если верила, то должна каяться на хлебе и на воде 40 дней, т. е. Великий пост с семью последующими годами.