Валерий Богданов - Истории обыкновенных вещей

Что же изобрел доктор физики, обвиненный в мошенничестве? Чудесную лампу, которая стала сердцем каждого радиоприемника, — триод — лампу с тремя электродами, позволявшую усиливать в приемнике весьма слабые сигналы мощных радиостанций. До этого тоже удавалось передавать по радио речь и музыку, однако на расстояние не более 40 километров. Но чтобы достичь этого, прежде понадобилось изобрести другую чудесную лампу — с двумя электродами — диод. Это сделал Джон Флеминг. Пока не было диода, радио оставалось беспроволочным телеграфом. Передача человеческого голоса или какую-либо других звуков была по-прежнему сложной проблемой, и в эфир летели только точки и тире, тире и точки. Но самое главное было совершено — радио существовало.

7 мая 1895 года преподаватель Технического училища Морского ведомства в Кронштадте Александр Степанович Попов сделал доклад о своем изобретении на заседании Русского физико-химического общества в Петербурге. Доклад был коротким. В заключение Попов сказал: «Сейчас состоится первая публичная демонстрация моего аппарата в действии. Перед вами приемник лучей Герца, который соединен с телеграфным аппаратом, чтобы можно было лучше принимать сигналы, которые будет высылать мой помощник Рыбкин. Он находится вместе с передатчиком в помещении химической лаборатории, расположенной в 250 метрах отсюда. Можно начинать?» Через несколько минут заработал телеграф, и ведущий заседание профессор Петрушевский вывел на доске текст первой телеграммы, полученной по телеграфу без проводов: «Генрих Герц». Этот день и считается днем рождения радио. А текст телеграммы выбрали не случайно. Это дань уважения немецкому ученому, доказавшему существование электромагнитных волн. Ученый стоял на шаг от изобретения радио, но не очень-то верил в возможность практического использования своего открытия. Более того, когда мюнхенский инженер по фамилии Губер в 1899 году предложил Герцу применить открытые им электромагнитные волны для беспроволочного телеграфа, тот отверг проект и даже убеждал Губера, что это невозможно.

А. С. Попов сконструировал прибор, который, по его словам, «заменил недостающие человеку электромагнитные чувства». И тут повторилась история, которая уже не раз происходила в мире науки и техники: в июне того же года итальянский изобретатель Лульельмо Маркони получил в Англии патент на то же самое изобретение. Он создал крупное акционерное общество с большим капиталом, так как средств для усовершенствования аппаратуры у него не хватало. Маркони слыл не только способным изобретателем, но и талантливым дипломатом в жизни. Так, поскольку его радиоустановка строилась в Англии и на английские деньги, то первым сообщением, разумеется, должно было быть приветствие английскому королю. Но хитрый Маркони хотел послать первую телеграмму королю Италии. Английские сотрудники радиостанции энергично запротестовали, однако итальянец успокоил их: «До Рима от нас намного дальше, чем до Лондона, и даже если мы первую телеграмму пошлем в Рим, то в Лондон вторая придет все равно раньше». Англичане согласились, упустив при этом «мелочь» — скорость распространения радиоволн настолько велика, что разницы практически нет никакой.

Таким образом, Маркони не мог пожаловаться на недостаток средств и внимания со стороны крупных учреждений и влиятельных лиц, а Попов в это время испытывал серьезные финансовые затруднения. Ему пришлось обратиться за ссудой в Морское ведомство, прося 1000 рублей на продолжение работ. Но министр отклонил его прошение: «Не стоит выбрасывать деньги на такую ерунду». Министр стал «щедрым» только после того, как произошло крупное несчастье. В ноябре 1899 года из Кронштадта в кругосветное плавание отправился огромный броненосец «Генерал-адмирал Апраксин». В газетах его называли «чудом техники». Но уже на следующий день броненосец лежал с распоротым брюхом на скалах у острова Гогланд в Финском заливе. «Чудо техники» требовалось срочно спасать, но для этого нужно было наладить связь с судном, находившимся в 50 километрах от города Котка. Вот тогда-то министр и ассигновал Попову не тысячу рублей, а в 10 раз больше, рассчитав, что прокладка телеграфного кабеля из Кронштадта на остров Гогланд обойдется в несколько раз дороже. Первая в мире радиотелеграфная линия была готова к 1 февраля 1900 года, и наладить связь с броненосцем стало реальностью. Но тут руководитель спасательной экспедиции капитан Залевский неожиданно остановил работу. Дело в том, что через 10 дней предстояло событие, по его мнению, более важное, чем спасение огромного броненосца с многочисленным экипажем, — день рождения Великой княгини. Залевский приказал, чтобы первой радиотелеграммой стало поздравление августейшей имениннице. Наступило 10 февраля. Рыбкин уже был готов к передаче поздравительной телеграммы, однако события распорядились против воли подхалима. В наушниках раздался треск сигналов: «Передает Попов. Капитану ледокола „Ермак“. Вблизи Лавансаари оторвалась льдина с рыбаками. Немедленно оказать помощь». Сильно рисковал Александр Степанович навлечь на себя гнев царственных особ — Великая княгиня не получила телеграмму раньше всех, зато помощь пришла вовремя.

В первые дни Советской власти по радио с помощью азбуки Морзе были переданы обращение «К гражданам России», а также декреты о земле, о мире, о создании Советского правительства. А 15 сентября 1922 года газета «Известия» напечатала объявление: «Всем. Всем. Всем. Настройтесь на волну 3000 метров и слушайте… В воскресенье, 17 сентября, в 3 часа дня по декретному времени состоится первый радиоконцерт. В программе — русская музыка». Концерт передавался из радиоцентра, находившегося на Вознесенской улице (ныне улица Радио). 60 городов принимали тогда столицу, и из 35 сообщили в Москву, что слышали ее хорошо. Через два месяца — в ноябре 1922 года началось радиовещание в Англии, в декабре того же года — во Франции, а к концу октября 1923 года — в Германии. Но Центральная радиотелефонная станция Наркомпочтеля оставалась самой мощной в Европе.

В августе 1924 года вышел в свет первый номер журнала «Радиолюбитель». На последней странице было напечатано письмо в редакцию, в котором предлагалось для обозначения передач музыки, лекций и т. п. узаконить термин «радиовещание». Приписка редакции гласила: «В свое время редакцией журнала „Техника связи“ были получены письма с предложениями заменить слово „широковещание“ одним из следующих терминов: „звукомет“, „искро-мет“, „радиомет“ и „радиовещание“. Если в ближайшее время не будут получены от читателей существенные возражения, то редакция будет считать термин „радиовещание“ узаконенным на страницах нашего журнала». Вероятно, возражений не поступило, и термин не только остался на страницах журнала, но и дожил до сегодняшнего дня.