Евгений Ищенко - Двуликий электронный Янус

В этих условиях противоречие интересов производителей программных продуктов из США, которым принадлежат 75 % мирового рынка, и стран, бурно развивающих компьютерное производство, – Китая, Южной Кореи, Израиля, Японии, – очевидно. Американские разработчики пытаются узаконить монополию, а наиболее последовательные противники монополизма – Китай и Израиль – утверждают, что при таком подходе можно ставить крест на компьютерном производстве других стран, хотя оно дешевле и нередко конкурентоспособнее. Они пытаются убедить монополиста в разумности изменения ценовой политики, обещая взамен ужесточить законодательное преследование пиратов.

Темпы роста программного пиратства понемногу снижаются, но убытки продолжают расти, поскольку объемы продаж увеличиваются в основном за счет индивидуальных пользователей компьютеров. Причем даже в странах, имеющих репутацию благополучных, отмечен рост пиратства, в основном за счет бытовых компьютеров. Здесь все рекорды бьют США, где при самом низком в мире проценте пиратства (27–29) почти половина бытовых пользователей регулярно нарушают условия лицензий. Еще и поэтому требование США ввести уголовное преследование пиратов и потребителей их продукции большинством стран игнорируется.

Причина простая – тогда бы в неволе оказалась не только треть населения США, но и более четверти населения Земли. Поэтому лишение свободы за несанкционированное копирование компьютерных программ всерьез не воспринимается: глупо принимать закон, который не может соблюдать большинство населения.

А вот в Италии компьютерное воровство стало уголовно-наказуемым деянием еще в 1990 году. Законопроект, разработанный Министерством юстиции и одобренный на заседании совета министров, предусматривал за это до 3 лет тюрьмы и 6 миллионов лир штрафа. Он карал за два вида преступлений: незаконное копирование компьютерных программ, а также их распространение и продажу в Италии без соответствующего штампа общества, занимающегося охраной авторских прав. Закон стал первым юридическим актом, регулирующим здешний рынок программного обеспечения. До этого в Италии компьютерные программы, в отличие от других ведущих стран Запада, не патентовались, что позволяло самовольно копировать и торговать ими без всякого риска.

Выход из тупика специалисты видят в следующем – разрешить нелегальному производителю лицензировать свой продукт, обладателям авторского права изменить ценообразование и ввести институт доступных цен на некоммерческое использование программ. Но спрос на компьютерные технологии столь велик, что при нынешней несговорчивости монополистов пиратская ниша еще долго будет оставаться господствующей. Более того, противостояние пиратов и производителей положило начало своеобразной «гонке вооружений» – стремительное развитие технологий на рубеже двух веков еще больше ужесточило борьбу между конкурентами. Похоже, это и будет определять «компьютерное лицо» наступившего XXI века.

Новый ежемесячный журнал «Хакер» наверняка затерялся бы в море печатной продукции, наводняющей Японию, если бы не одна его особенность. Начатое в 1986 году издание предназначено для… компьютерных хулиганов, или, как их еще называют – «хакеров».

«Хакер» – это обладатель компьютера, использующий его с целью незаконного внедрения в чужие компьютерные системы для получения заложенной в память информации или разрушения программ. За последние десятилетия число хакеров резко увеличилось в Японии, США и России. Некоторым из них удалось внедриться даже в военные и государственные компьютерные системы. Многие компьютерные хулиганы были привлечены к ответственности, однако обнаружить их бывает непросто.

Уже тогда в крупных индустриальных странах с широко развитой компьютерной сетью киберхулиганство стало реальной угрозой для государства и частных компаний. Естественно поэтому, что начавший издаваться в Японии журнал вызвал серьезную тревогу и недовольство у многих фирм, компаний и государственных учреждений страны. Автор книги «Скрытая опасность компьютерных преступлений» Ф. Хирохата отмечал: «Главная опасность нового издания состоит в том, что оно может подхлестнуть и без того большой нездоровый интерес к хакерству».

Преступления, связанные с использованием компьютеров, не только самые современные, но и самые сложные для раскрытия. Хотя они и происходят постоянно, о них известно пока немного. Помимо электронных жуликов, использующих свои домашние компьютеры для проникновения в частные и правительственные вычислительные сети, существуют многочисленные электронные «взломщики», похищающие чужие секреты, наживая на этом громадные суммы.

В результате электронных махинаций банки терпят огромные убытки, а на скамью подсудимых попадают лишь немногие хакеры. Учитывая деликатность банковских операций, ни хозяева, ни менеджеры не желают признаться в том, что у них воруют деньги. В противном случае клиенты вправе спросить, как же им можно доверять. В середине 80-х годов прошлого века американская ассоциация адвокатов провела опрос банковских воротил на предмет финансового грабежа. Около половины из опрошенных анонимно признались, что стали жертвами электронных взломщиков, треть вообще скрыла от властей факты краж. Но даже когда удается выследить налетчика, уголовное преследование стремятся не возбуждать.

Историческая молва приписывает Бруту сентенцию: «Я убил Цезаря не потому, что не любил его, а потому, что Рим любил больше». Перефразируя «тираноборца», можно было бы сказать, что кредитные и финансовые институты «покрывают» компьютерных взломщиков не потому, что любят их, а потому, что деньги любят больше. А такое положение очень выгодно компьютерным жуликам.

Точно установить размеры финансовых потерь, связанных с компьютерным гангстеризмом, невозможно. По оценкам американских аналитиков, одно компьютерное преступление причиняет ущерб от 100 до 400 тысяч долларов. Фирмы, специализирующиеся на обслуживании систем безопасности, утверждают, что потери от одного налета нередко достигают 1,5 миллиона долларов.

Органы, ведущие расследование компьютерных преступлений, опасаются, что публикации о фактах электронного разбоя создадут рекламу этому новому виду преступных посягательств. Неудивительно, что основные решения по этой разновидности преступного бизнеса принимаются в обстановке секретности. Финансовые институты, страховые фирмы и компании, равно как и коммерческие банки, тайно собирают и хранят всевозможную, в том числе и конфиденциальную, информацию на каждого своего клиента, членов его семьи, а нередко и на потенциальных клиентов и своих служащих. Однако если такие досье становятся достоянием гласности, то финансисты подвергаются еще и судебным преследованиям со стороны лиц, чья анонимность была раскрыта. Ведь речь идет не просто об ординарных анкетных данных, а о подробных досье, заводимых частными компаниями на своих клиентов, что в принципе недопустимо.