Ральф Иззард - По следам снежного человека

В этот вечер мы улеглись рано, а на следующее утро Джералд с Дану отправились занять наблюдательный пост в холмах, посещенных мной накануне. Относительно седловины, на которую Дану вчера взбирался, он мог сообщить лишь, что потерял следы йети № 2 после того, как прошел по ним несколько километров и достиг места, где тот сошел со снега и вскарабкался на голую скалу.

Поэтому я отправился в сопровождении Анга Тсеринга в путь, чтобы обследовать абляционную долину [38] Абляционная долина — у Иззарда — долина, образованная в результате таяния ледника вследствие испарения с его поверхности и разрушения льда дождями. Второе, менее распространенное значение — долина, образованная вследствие выноса обломков горных пород водами или ледником. , ведущую к северу от озера рядом с ледником. Снег был очень глубокий, и, все время оступаясь в сугробах, мы подвигались чрезвычайно медленно. К нашему удивлению, мы вскоре наткнулись на следы третьего йети. Этот, несомненно, спустился по абляционной долине с севера. Следовательно, его логово было отделено хребтом вышиной в 5800 метров от логова йети № 2, явившегося к озеру с северо-запада. Следы ясно указывали на то, что йети № 3 был трусливее, чем № 2. Вместо того чтобы спуститься на лед, № 3 приблизился к озеру по холмам, далеко обойдя несколько каменных хижин на берегу. Следы йети № 3 были примерно той же давности, что и следы № 2. Анг Тсеринг и я направились за № 3 к северу к вершине вышиной, вероятно, около 5500 метров; из-за тяжелых снежных условий это явилось пределом, на который я был способен, если хотел вернуться в лагерь и не свалиться с ног от изнурения. Идя по следу, мы обнаружили явные доказательства, что йети, будучи существом двуногим, испытывал те же трудности, как и человек, когда двигался по насту или снежным надувам. Такое животное, как волк, у которого тяжесть тела равномерно распределена на четыре ноги, без труда бежит по насту, но йети наст иногда выдерживает — тогда он оставляет мало следов или вовсе не оставляет; иногда же не выдерживает, и на снегу остается длинный ряд больших глубоких отпечатков.

Йети № 3 однажды очутился в положении, показавшемся мне особенно интересным. Он перебирался через камни или прыгал с одного на другой, как вдруг перед ним неожиданно вырос высокий крутой сугроб. Обойти его было трудно, поэтому йети прыгнул в средину сугроба и, отпихиваясь руками и ногами, «плавая», выбрался наверх. В снегу осталось большое углубление, похожее очертаниями на широкий наконечник стрелы. Видимо, йети обладает способностью производить одновременно движения вбок обеими руками, как при плавании брассом; не думаю, чтобы на такой высоте существовало другое животное, которое могло бы совершать подобные движения.

Темнело, когда Анг Тсеринг и я покинули следы в том месте, где животное выбралось с ледника на скалу. Там, среди камней, жила колония пищух. Анг Тсеринг сразу же заявил, что пищухи — пища йети, это было его первое высказывание по поводу того, чем питаются йети.

По возвращении в лагерь я чувствовал себя более изнуренным, чем когда-либо прежде во время всего путешествия. Джералд находился не в лучшем состоянии, так как слишком долго оставался в своей засаде, открытой холодным ветрам. У нас не хватало даже энергии посочувствовать друг другу. Мы легли с кружками разбавленного ромом чая, слишком усталые, чтобы поесть. Все же мы решили сначала ненадолго отправиться вместе на поиски по следам йети № 2 с целью убедиться в его исчезновении за пределы досягаемости, а затем двинуться за йети № 3 и организовать еще один передовой лагерь к северу выше по долине.

Прибытие на следующее утро нарочного из Катманду нарушило наши планы. Получение почты (раз в месяц) бывало приятным событием, но в данном случае оно означало отсрочку дальнейших действий по меньшей мере на два дня. У меня скопилось много материала для очерка, и оба мы получили большое количество важных писем, на которые надо было ответить, прежде чем отпустить нарочного. Во вторую половину дня погода, однако, оказалась слишком хорошей, чтобы не воспользоваться этим, и поэтому мы решили заняться йети № 2.

На этот раз Джералд и я отправились вместе в сопровождении Анга Тсеринга, Дану и Нараяна. Мы поднялись по склону горы, расположенной к северу от озера, и совершили длинный косой траверс, который привел нас к седловине. На востоке перед нами открылась величественная вершина Эвереста с его снежным плюмажем, похожим на пар, выбивающийся из кипящего чайника. Что же касается йети № 2, то мы могли лишь согласиться с Дану, что невозможно обнаружить дальнейшие следы после того, как животное достигло ряда скалистых уступов на северной стороне седловины. Одно было совершенно ясно — с севера, где тянулись недоступные скалы, оно не могло спуститься. Возможно, убежище йети и находилось поблизости, но казалось более вероятным, что ему удалось перебраться из долины Бхоте-Коси. Если это было так, то о дальнейших поисках не могло быть и речи, ибо мы имели в своем распоряжении каких-нибудь полдня.

Вернувшись в хижину, мы приятно провели вечер, перечитывая письма и кипы газет и наслаждаясь неожиданным даром судьбы в виде добавочной бутылки рому, прибывшей с почтой из Катманду.

Все воскресенье 7 марта мы провели за писанием отчетов, разборкой катушек кинопленки и подготовкой корреспонденции. На следующий день рано утром нарочный, получив почту, отправился в Катманду. Погода, несколько улучшившаяся, за последние два дня теперь обнаруживала прискорбные признаки нового ухудшения. В верховье долины, где, по-видимому, сталкивались ветры с двух противоположных сторон, быстро сгущались облака. Хотя нам приходилось уже с опаской посматривать на запасы продуктов, мы все же решили двинуться на север и разбить временный лагерь у Танака, следующего озера на пути вверх. В этот маршрут мы взяли с собой Анга Тсеринга, Анга Тилая, Дану, Норбу и семь кули, которые должны были доставить грузы, а затем вернуться в лагерь у Дуд-Покхари. Значительная часть снега растаяла, и идти было гораздо легче, чем в тот раз, когда Анг Тсеринг и я проделали тот же путь три дня назад.

Следы йети № 3 оказались еще вполне различимыми, хотя и значительно увеличились от таяния. Большая высота, самая большая, на какой пришлось побывать Джералду, сказывалась на нас обоих, и мы добрались до озера Танак только в 2.30 дня. Цепь холмов отделяла ледник от озера. Вид озера Танак напоминал Дуд-Покхари: большой водоем, окаймленный крутыми скалами на севере и на юге и отграниченный отрогами западного хребта. Около Танака нет хижин, но пастухи построили для защиты от ветра ряд круглых убежищ из камней.

Взобравшись на последний подъем и взглянув вниз, мы с изумлением увидели на снегу лабиринт следов йети. Казалось невозможным, чтобы столько следов могло оставить одно животное, и мы были вынуждены прийти к заключению, что имеется йети № 4. Однако день кончался и у нас оставалось очень мало времени для дальнейших исследований. Погода решительно испортилась, и снова густые валы тумана ползли с юга вверх по долине. Я велел поэтому кули сбросить грузы, в их числе было много дров, так как теперь не приходилось рассчитывать на местное топливо, и без промедления вернуться к Дуд-Покхари.