Максим Трудолюбов - Люди за забором. Частное пространство, власть и собственность в России
- Название:Люди за забором. Частное пространство, власть и собственность в России
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Новое издательство
- Год:2015
- Город:Москва
- ISBN:978-5-98379-196-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Максим Трудолюбов - Люди за забором. Частное пространство, власть и собственность в России краткое содержание
Книга редактора и колумниста «Ведомостей» Максима Трудолюбова «Люди за забором» – это попытка рассмотреть закономерности российской истории, проанализировать зависимость современной России от своего прошлого и подумать о способах преодоления этой зависимости в будущем, используя самый обыденный, но потому и самый неочевидный материал – устройство российского частного пространства – квартиры, дома, двора, забора – в его связях с политикой, экономикой, культурой и социальной жизнью.
Люди за забором. Частное пространство, власть и собственность в России - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Древняя идея трудового права и идея служения царю, а не помещику держались в крестьянском сознании прочно. Собственность помещика – это результат вложений крестьянского труда, оставшегося без вознаграждения. Великий «передел» земли, о котором мечтали крестьяне, должен был всего лишь сделать их из помещичьих работников государственными. Даже Пугачев в своих планах не шел дальше. И через 100 лет после Пугачева, накануне реформы 1861 года, крестьяне не ждали большего: «Они ждали, что их уволят со всей землей, и они будут жить как казенные и отбывать равные с ними повинности одной казне» [179].
Революционность столыпинской аграрной реформы заключалась в том, что она, в отличие от всех предыдущих, поощряла единоличную собственность, а не общинную. Современникам перемена ветра была очевидна. «Всего за два года до начала реформы „господствующий класс“ был склонен поощрять развитие общин, а не запрещать их. Как объяснить это неожиданное изменение?» – задавался вопросом Александр Чупров, статистик и экономист, автор статьи о русской общине, написанной в 1909 году для английского Economic Journal, редактором которого был тогда Джон Мейнард Кейнс [180].
«Произошли два события, из-за которых землевладельческая знать, в защиту которой выступило правительство, возненавидела общину и начала бояться ее: крестьянское восстание 1905–1906 годов и предложенная Первой думой аграрная реформа», – писал Чупров [181].
Эсеры и трудовики, видевшие себя представителями крестьянства, требовали полного передела всей частной сельскохозяйственной земли в пользу крестьян, причем без всяких компенсаций собственникам. Кадеты предлагали увеличить крестьянское землевладение за счет государственных, удельных и монастырских земель, а также принудительно выкупать земли у частных владельцев и безвозмездно передавать крестьянству.
В этой ситуации принцип верховенства безопасности, которому всегда следовало российское государство, требовал уже не спасения социального статус-кво, как раньше, а формирования новых институциональных препятствий «большому переделу», к которому склонялось общество. Власти поверили, что распространение права частной собственности на максимально широкую массу населения рассредоточит и индивидуализирует «горючий материал», то есть крестьянство (выражение Петра Столыпина).
Но все влиятельные политические силы в обществе были, как мы видим, настроены против института частной собственности. Его полноценными сторонниками были лишь консервативные дворянские организации и само правительство. «Начало неотъемлемости и неприкосновенности собственности является во всем мире и на всех ступенях развития гражданской жизни краеугольным камнем народного благосостояния и общественного развития, коренным устоем государственного бытия, без коего немыслимо и самое существование государства», – говорил перед Первой Государственной думой председатель Совета министров Иван Горемыкин. Эта речь, содержащая явные отголоски идей Просвещения и еще за 100 лет до того воспринимавшаяся бы революционно, в начале ХХ века звучала лишь как попытка подыскать еще один аргумент в поддержку обреченного деспотического режима [182].
Насколько реалистично было рассчитывать провести глубокую институциональную трансформацию в пользу частнособственнической культуры в таких политических условиях и в пожарном, по сути, порядке? Трагический вопрос.
Но реформа была предпринята. Первая Дума, открывшаяся весной, была распущена летом, а уже осенью появился указ, первый и главный документ столыпинской реформы, который предоставлял каждому владельцу общинного надела право закрепить его в личную собственность (указ от 9 ноября 1906 года «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования»). Крестьянин мог обратиться с «требованием» к общине, которая должна была в течение месяца принять решение, «приговор». Если решения не было, то крестьянин мог обратиться к земскому начальнику, а если и там не было результата, то к уездному собранию и, в исключительных случаях, к губернским властям [183].
Указ стремился разрешить и проблему чересполосицы. Крестьянин мог потребовать от схода нарезать выделенный ему в собственность участок в одном месте. Если договориться не удавалось, то можно было рассчитывать на денежную компенсацию от общины, размер которой определял волостной суд. Размер компенсации не всегда устраивал заявителя, и ему в этом случае приходилось мириться с теми же разрозненными полосками, с которыми он имел дело раньше.
Принятые в дальнейшем законы вносили изменения в процесс закрепления наделов в собственность и порядок надзора за ходом землеустройства, но логика реформы сохранялась – индивидуальные хозяйства должны были вытеснить общину. Процесс между тем шел трудно и медленно.
Власти стремились пропагандировать частную собственность. К 300-летию дома Романовых ряд единоличных хозяйств был премирован, описания этих «пионеров новых форм земледельческого труда» были опубликованы. Но доверия к пропаганде не было: «общинники» ненавидели «собственников» и наоборот. Большинство хозяйств (93 %!) выходили из общины без ее согласия. После указа 1906 года в деревне появилась своеобразная «политическая» партийность: «Кто более убежден правительству, тот считает выгоднее подворное, а кто против правительства, тот общину» [184].
Свидетельства, собиравшиеся исследователями в ходе столыпинской реформы, иллюстрируют эту картину: «Выделенцы для общины являются самыми вредными, потому что поддерживают сторону правительства… Министры и все высшие власти… есть самые крупные помещики, владеют праздно по нескольку тысяч десятин земли, а выделенцы – дураки, укрепляют только по 4 или 5 десятин на душу». А вот антиобщинное: «Всему мешает община: во-первых, нищенские усадьбы; во-вторых, если у кого есть охота развести сад, крестьяне к нему относятся с презрением… Просто поломают все деревья. А если огородину: расхитят. Община и ожидание прирезок избаловала крестьянина и оставила дикарем». Крестьяне все-таки выходили из общины и, как тогда говорили, «укрепляли» землю в собственность. В Поволжье, например, лидером процесса «укрепления» земельной собственности была Самарская губерния: к 1916 году там насчитывалось почти 30 % «выделенцев» [185].
Всего за восемь лет реформы 36,7 % домохозяев подали заявление о выходе из общины. Только Первая мировая война помешала провести реформу для большинства крестьян [186].
Столкновение двух принципиально разных порядков общественного устройства было начато реформой, а завершено революцией. Требования конфискации частновладельческих земель были слышнее, чем медленный и бюрократический процесс закрепления земли в собственность. После революции общинники начали борьбу с собственниками – «выделенцев» возвращали в общину силой. С собственниками боролись как со сторонниками царского правительства, участвовавшими в попрании справедливости. Победой «общинной революции» (точнее, архаизации) можно считать весну 1918 года, когда по всей стране начался новый передел земли и все формы землепользования, кроме общинной, прекратили свое существование. Моральная экономика взяла реванш [187].
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: