Джейкоб Броновски - Восхождение человечества

И всё же, в какой момент гоминид стал человеком? Это очень непростой и деликатный вопрос, потому что подобные превращения не происходят в одночасье. Глупо воображать, что это случилось вдруг, и незачем спорить о точном времени перехода. Очевидно одно: два миллиона лет назад мы еще не были людьми, миллион лет назад мы ими стали. Этих наших далеких предков мы называем Homo erectus (человек прямоходящий). Они заселили довольно обширную территорию. Их останки находят далеко за пределами Африки. Классическими считаются обнаруженные в Китае череп и скелет мужчины, рожденного четыреста тысяч лет назад. Он получил название «пекинский человек». Именно он первым на земле научился пользоваться огнем!

Далее в течение миллиона лет человек прямоходящий очень быстро (по сравнению с предыдущими периодами) обрел черты современного человека. Следы этого развития можно увидеть, изучив окаменелый череп неандертальца. Его впервые обнаружили в Германии в XIX веке. Его мозг весил столько же, сколько мозг современного человека. Скорее всего, некоторые ветви вида вымерли, но, вполне вероятно, что сообщества неандертальцев, поселившихся на Ближнем Востоке, положили начало той ветви, которая получила название Homo sapiens (человек разумный). Именно они могут считаться нашими прямыми предшественниками [3] Современная наука доказала, что это не так. — Примеч. ред . .

За последний миллион лет больше всего изменились руки человека, потому что ему приходилось пользоваться разными приспособлениями и орудиями труда, сделанными на основе первобытного рубила, — скребком, топором и киркой. Таким образом, физический труд внес биологические уточнения в строение кисти человека, что закрепилось в определенных центрах мозга, которые контролируют работу рук. Более ловкие манипуляции продвинули человека вверх и биологически, и культурно, позволив сделать орудия труда более совершенными по форме и более удобными в использовании.

Развитие столь сложных навыков, как использование огня, не могло проходить изолированно от биологической и культурной эволюции человечества. Каждое новшество — будь то орудие труда или способ приготовления еды или обработки материалов — естественно порождает новую модель поведения. Конечно, навыки, привычки и манеры — вещь эфемерная, они не сохраняются в виде окаменелостей, как кости и зубы. Впрочем, и последние предметы не интересны сами по себе — даже тому существу, которому они принадлежали. Мы подробно изучаем все эти находки с точки зрения того, что ими делали, потому что каждое новое действие отражается на строении и форме орудий. Так мы можем судить, на что были способны обладатели найденных нами зубов и скелетов.

Каждое новое освоенное человеком движение приживалось очень медленно, и каждый эволюционный шаг менял людей полностью, поэтому невозможно себе представить, чтобы череп предка человека был составлен из верхней челюсти примата и нижней — гоминида. Подобное заблуждение невероятно наивно и приводит к появлению таких подделок, как череп пилтдаунского человека, продемонстрированный в 1912 году Лондонскому географическому обществу. Любое животное, а человек в особенности, представляет собой структуру, все части которой настолько связаны между собой, что малейшее изменение поведения влечет за собой изменения на биологическом уровне, и наоборот — биологические процессы кардинальным образом меняют поведение. Эволюция мозга, рук, глаз, ног, зубов, скелета сложилась в конечном итоге в мозаику особых способностей человека. В каждой из последующих глав я буду рассказывать об одной из них. Эти щедрые дары природы сделали человека более ловким, более сильным и психологически более гибким, чем любое другое животное. В отличие от прочих живых существ (например, от некоторых насекомых), существующих в неизменном виде на протяжении пяти, десяти или пятидесяти миллионов лет, люди изменились за это время до неузнаваемости. И ведь человека не отличают особо крупные размеры. К примеру динозавры были гораздо величественнее. Но у человека имелись качества, которые за три миллиона лет эволюции превратили его в творческую личность. Каждое животное оставляет следы, но только человек оставляет материальное и духовное наследие — он передает новым поколениям то, что он создал.

В первую очередь эволюция отразилась на рационе, который за пятьдесят миллионов лет заметно изменился. Лемуры — первые живые существа в цепочке, ведущей к человеку, — благодаря особому строению глаз могли отследить траектории движения мелких насекомых и найти среди ветвей вкусные фрукты, чтобы взять их своими нежными пальцами и съесть. Ранние гоминиды — египтопитеки, проконсулы и ранние австралопитеки — не нарушили традиций вегетарианства, но перешли на более грубые овощи, а также на фрукты и орехи, съедобная часть которых была защищена плотной кожицей или скорлупой. Африканский австралопитек изменил древней привычке — он, помимо фруктов и овощей, начал есть мясо.

Переход от вегетарианской диеты к всеядности закрепил человек прямоходящий, неандерталец и, наконец, человек разумный. Сначала в пищу шли мелкие животные, на более крупных люди переключились гораздо позже. Мясо питательнее овощей и фруктов, потому что содержит гораздо больше белка, а значит, насыщение наступает гораздо быстрее и чувство голода приходит позже. Это позволило тратить на поиски еды на две трети меньше времени, что имело в эволюции далеко идущие последствия. Человек получил свободное время и начал охотиться на крупных животных, чего не мог делать, когда был ослаблен постоянным голодом, который преследовал наших далеких предков во времена вегетарианства. Очевидно, именно благодаря этому путем естественного отбора сформировалась уникальная способность приматов к задержке между провоцирующим стимулом и ответной реакцией на него. Эта задержка впоследствии превратилась в полновесную человеческую способность управлять своими желаниями, откладывать их удовлетворение.

Самое заметное влияние, хотя и косвенное, повышенная калорийность питания оказала на социальную деятельность и общение. Человек — существо медленное, поэтому ему в одиночку ни за что не угнаться за быстроногими обитателями саванны. И нашим предкам пришлось научиться планировать охоту, договариваться (а значит, изобрести язык) и создать специальное оружие. Наша современная речь напоминает то, как древние общались во время охоты: мы объясняемся друг с другом с помощью знаков, из которых собираем предложения. Охота — общее дело, кульминацией которого является убийство.

Охота не могла обеспечить пропитанием постоянно растущее население. Для саванны предел — не более двух охотников на одну квадратную милю. При такой плотности вся поверхность Земли вместила бы разве что население одной современной Калифорнии (около двадцати миллионов человек), а уж Великобритания со всеми ее колониями оказалась бы нашей планете не по силам. По этой причине перед далекими предками человека встал жестокий выбор: голодать или осваивать новые земли.