Нурали Латыпов - Страна премудрых пескарей. Очерки истории эпохи

В 1943-м уже к концу зимы стало ясно: немцы будут бить в основание дугообразного выступа фронта, охватывающего Курск. Резун долго восторженно описывает созданные там минные поля и колючие заграждения, ДОТы и траншеи. Общая глубина системы обороны – десятки километров!

Но у Резуна вы не найдёте результатов всего пятимесячного титанического труда. На юге Курской дуги немцы пробили нашу оборону насквозь за неделю. Пришлось их тормозить встречным ударом танковой армии – да и то почти вся она под Прохоровкой сгорела: немецкие танки сопровождались мощной противотанковой и зенитной артиллерией. На севере выгодных направлений для удара было меньше, каждое из них укрепили лучше – поэтому немцы за неделю преодолели всего порядка 3/4 обороны, но успешно двигались дальше. Только когда к северу от дуги началось наше наступление, угрожающее отрезать немцев от снабжения – тем пришлось отступить. Дальше наступали мы.

Возвышенности у городка Зеелов к востоку от Берлина оставляют для строительства меньше места, чем степи под Курском. Глубина укреплений на Зееловских высотах – всего пара десятков километров. Но в расчёте на погонный метр фронта их плотность даже больше курской: немцы начали строительство уже в феврале 1945-го, а их промышленность даже под конец войны была посолиднее нашей. Наша армия прошла укрепления насквозь за два дня – 16–17-го апреля. Причём – в отличие от линии Мажино – там с полевым заполнением всё было в порядке, так что нам пришлось пробивать оборону открытой силой. Но даже если укрепления строятся не два месяца, а два десятилетия – всё равно собрать силу, достаточную для их прорыва, можно за считанные дни.

Для противодействия наступлению нужна прежде всего активная, подвижная сила. Сколь угодно мощные линии укреплений научились прорывать ещё в Первую Мировую. Но тогда это делали сравнительно медленно, так что противник успевал подтянуть к месту прорыва резервы. Новизна Второй Мировой – в том, что в прорыв входили механизированные, подвижные войска. Значит, и противостоять им должны танки, не вкопанные в землю по рецепту Резуна, а собранные в мощные мобильные кулаки. В частности, те самые механизированные корпуса, что сгорели в сражениях первого же месяца войны, но затормозили немецкую боевую машину куда вернее любых укреплений.

Да и потом наша армия при любой возможности атаковала. На собственном горьком опыте училась делать это всё лучше. И в конце концов сокрушила немцев. Крепостью не бетона, а брони и снаряда, пули и штыка. Потому что не только в футболе верна формула: победу нужно искать у чужих ворот.

В физике есть понятие тройной точки, когда вещество находится сразу в трех фазовых состояниях. А станет оно твёрдым телом, жидкостью или паром – зависит от того, какие параметры менять дальше. В истории немало ситуаций, раскрученных именно из «тройной точки», что породило затем немало споров о целесообразности предпринятых шагов, повлекших за собой тот или иной путь развития событий.

Один из таких примеров – битва под Ржевом.

На поле боя Великой Отечественной войны наша армия мало уступала противнику. Безвозвратные потери – убитые, раненые так тяжко, что вовсе выбыли из армии, умершие в плену – одиннадцать с половиной миллионов человек у нас, восемь и шесть десятых миллиона у немцев и их союзников. Четыре к трём – достойное соотношение.

Демографические потери – включая погибших мирных граждан и спад рождаемости – двадцать шесть и шесть десятых миллиона у нас, одиннадцать и восемь десятых миллиона у противника: пять к двум. Но это – следствие старательного исполнения предначертаний правившей в ту пору национальной социалистической немецкой рабочей партии: освобождение жизненного пространства для высших народов и рас путём истребления низших.

Впрочем, многие считают: немцы истребили столько штатских потому, что военные их не защитили. Может быть, советское командование могло действовать эффективнее?

Серьёзной нашей неудачей в той войне принято считать бои под Ржевом. Задачу занять город поставили 1942.01.08, а решили 1943.03.31. За 15 месяцев прошли всего две сотни километров. Безвозвратные потери – 433 тысячи человек. Санитарные – раненые, после лечения вернувшиеся в строй – около 892 тысяч.

Наступали мы четырежды – в сумме около полугода. Каждый раз – на подготовленную долговременную многослойную оборону. Прогрызается она ценой тяжких жертв – ради глубокого прорыва, дабы разгромить тылы врага и затем легко разбить его войска, лишённые снабжения. Немцы же держали под Ржевом мощные подвижные – танковые и мотопехотные – соединения. Они успевали заткнуть дыры в обороне, выстроить новые системы огня. Поэтому общие немецкие потери под Ржевом чуть ли не вчетверо ниже наших, а в целом по Западному направлению в 1942-м – в 2.7 раза (хотя в том страшном году соотношение на других направлениях было для нас ещё хуже). Правда, после каждого нашего удара немцам приходилось пополнять подвижный резерв, снимая силы с других участков фронта. Но и наши силы под Ржевом восстанавливались по нескольку месяцев. Не зря зачастую говорят о Ржевской мясорубке.

Стоил ли Ржев столь страшной цены?

Увы, стоил. Ибо характер того сражения всецело обусловлен не местными обстоятельствами, а стратегическими – проявляющимися иной раз за многие сотни километров от Ржева – соображениями.

Ржевская группировка контролировала магистрали, связывающие Москву и Смоленск – крупнейшие центры коммуникаций. Причём не только дорог от тыла к фронту, но и рокадных – вдоль фронта. Поэтому под Ржев проще всего было доставлять подкрепления и боеприпасы, а главное – оттуда войска легко перебрасывались на другие участки.

Мы не могли отказаться от атак укреплённой линии по мере накопления свежих сил и боеприпасов. Если бы немцы почуяли нашу пассивность на ржевском фронте – сразу отвели бы войска под Смоленск, а оттуда по рокадам перебросили к Ленинграду или Сталинграду. Нарушение неустойчивого равновесия на любом из этих ключевых участков привело бы не только к захвату самого города, но и к обвалу громадной части фронта. Жертвы многократно превзошли бы все кошмары Ржева.

Удержала немцев от такого манёвра лишь угроза разгрома отступающих нашим ударом вдогонку. Но не только ради такого удара мы не могли перебросить из-под Ржева – ни к Ленинграду, ни к Сталинграду – свои силы. Немцы умели нащупать малейшую слабину в чужих боевых порядках, вклинить в неё подвижные части (а под Ржевом их хватало) и развить наступление. Ржев недалёк от Москвы. Немцы могли повторить ход, сорванный в ноябре – декабре 1941-го. С учётом достигнутого в 1942– м уровня военного искусства и подвижности обеих сторон нам надо было держать под Ржевом силы, в разы превосходящие возможное немецкое наступление – иначе мы не успели бы заткнуть брешь.