Нурали Латыпов - Страна премудрых пескарей. Очерки истории эпохи

Должностной рост сопровождался дополнительным обучением. Средний уровень образования командиров к 1941-му году заметно вырос по сравнению с 1937-м. Но нужно немалое время для полного вживания в новую логику размышлений и новый выбор объектов приложения мысли. А главное – без опыта хотя бы манёвров (не говоря уж о реальных боевых действиях), мышление остаётся отвлеченным, не учитывает в полной мере окружающую действительность.

В мирное время офицера повышают в звании через несколько лет службы, давая время освоиться с новыми задачами и способами их решения. Теперь же сотни тысяч командиров перескочили через ступень, а то и две, за пару лет. Понятно, их мышление оставалась в плену шаблонов и приёмов, усвоенных ранее.

За первые полгода войны наши командиры усвоили тактические приёмы остановки немецких глубоких прорывов и вытеснения немцев со статических позиций. Добить окружённых немцев впервые удалось к концу 1942-го года под Сталинградом. А уже в 1944-м планирование ударов шло по всему фронту от моря до моря: советское командование изучило тонкости мышления на высшем стратегическом уровне.

Экономические битвы не столь явно кровопролитны. Но тоже идут на самых разных уровнях – от тактики размещения дополнительной кассы в магазине до стратегии выбора принципиально новых направлений развития целых отраслей, а то и общих рынков десятков стран. Понятно, на каждом уровне нужны свои типовые подходы, свои навыки мышления.

Хороший менеджер, как правило, здраво оценивает масштаб, в котором может эффективно работать. И зачастую, доведя фирму или подразделение до предела своей компетентности, переходит на новое место, уступая своё кресло специалисту большего размаха. Даже если дело – его собственное.

Стив Джобс ушёл из основанной им Apple, когда размах и разнообразие проектов превысили его управленческие возможности. Когда рыночная доля фирмы вновь сократилась до посильного ему предела, он вернулся – и первым делом свёл число моделей до 4–6 вместо прежних десятков. А ключевое направление работы теперь одно – дизайн ради комфорта. Зато на этом пути Джобсу, похоже, не было равных: никто из наших знакомых, опробовавших «яблочную» продукцию, не хочет переключаться на иную. Сооснователь Apple Стефен Возняк не вернулся до сих пор: нашёл себя в затеях попроще. Вот достойная позиция ответственного руководителя!

Когда мы уже заканчивали работу над этой книгой, на общественное обсуждение москвичей вынесли три предполагаемых места установки в столице памятника крестителю Руси князю Владимиру. По счастью, властям хватило ума и совести не втыкать его на место, желанное для скульптора: Воробьёвы горы [4]освящены выдающимся образцом отечественной науки и техники [5], по сей день готовящим новых учёных мирового уровня. Причём все творцы всех зданий МГУ и почти все его преподаватели с момента основания и по сей день – независимо от происхождения и конфессиональной принадлежности – не меньшие представители русской культуры, чем сам Владимир.

Одно из трёх мест, вынесенных на голосование – Лубянская площадь. Нам – и, как выяснилось, большинству участников голосования – трудно представить себе такой памятник рядом с легендарным «Детским миром» (пусть даже сейчас это название носит обширная сеть, а творение Алексея Николаевича Душкина (1904.01.06–1977.10.01) после изрядной реконструкции названо просто Центральным детским магазином) или – главное! – штаб-квартирой службы безопасности (как бы она ни называлась за свою обширную – с 1917.12.20 – историю) нашей страны. Ведь именно Феликс Эдмундович Дзержинский (1877.09.11–1926.07.20), чей памятник работы Евгения Викторовича Вучетича (1908.12.28–1974.04.12) украшал эту площадь 1958.12.20–1991.08.22, сыграл в своё время одну из ключевых ролей в реинкарнации Российской империи под названием сперва Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, а потом и Союза Советских Социалистических Республик (да и на судьбы многих сотен тысяч детей, оставшихся беспризорными в ходе Гражданской войны, повлиял серьёзно и положительно).

Вообще же большое видится на расстоянии – даже если оно меньше, чем человеческий век.

Ещё лет десять назад предложение о возвращении памятника Дзержинскому на прежнее место – в центр Москвы на Лубянскую площадь – вызвало достаточно бурную реакцию. Хотя и далеко не однозначную. Так, на самом высоком уровне идею не отвергли безоговорочно, а лишь сочли несвоевременной.

Напряжённость спора вполне понятна. Ведь предложено, в сущности, вернуть и саму личность Дзержинского на заслуженное место в российской истории.

Место в высшей степени значимое. Это очевидно, если вспомнить ключевые моменты деятельности другой исторической личности той эпохи – Ленина. Тот относился к стране и её народу куда безжалостнее Дзержинского. Именно по его инициативе в России начали расстреливать офицеров, высылать интеллигенцию, создавать концлагеря… [6]

Но вместе с, по поговорке, грязной водой мы – кто бессознательно, а кто и вполне расчётливо – выплёскиваем и ребёнка.

Кстати, Ленин приложил для захвата власти усилия куда меньшие, чем принято было утверждать в позднейшей историографии. Фактически большевики подобрали власть, выпавшую из рук предыдущего – либеральнейшего в отечественной истории, а посему стремительно развалившего всё, до чего удалось дотянуться – режима. Так же, как и в начале девяностых так называемые «демократы» всего лишь подобрали власть, уроненную КПСС. Хотя аналогия между этими эпохами (как и большинство аналогий) не вполне точна. Так, в заговоре, отстранившем Николая II от власти, и последующем Временном правительстве не участвовал ни один из множества представителей династии Романовых, тогда как в разрушении партийной вертикали весомую роль сыграл бывший кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Ельцин, и он же возглавил часть страны, расколотой при его активном соучастии.

Жестокость же Ленина и его соратников в значительной степени порождена яростью борьбы, которую повели против них, спохватившись, былые хозяева жизни. В гражданской войне мера вещей иная, нежели в мирное время.

Маршала Жукова тоже упрекают за слишком дорогую цену одержанных им побед. Но весь мировой опыт показывает: подобная кровавая цена зачастую оказывается единственным способом обретения победы. Кровь же, пролитая проигравшим полководцем (как бы мала он ни была), не имеет искупления. Не зря говорят: «Победителей не судят!».

И Ленин поначалу ставил перед собою цель, в полном объёме не достижимую. Впрочем, он сам это сознавал. Вождь «мирового пролетариата» пытался втиснуть Россию в Прокрустово ложе марксовых схем. Хотя, по тому же Марксу Россия к этому готова не была.