Виктор Губарев - Пираты

Ровно через неделю корсары вывели «Золотую лань» и ее приз из залива Салада. Пинас сопровождал их, держась ближе к берегу. Гавань Копиапо прошли, не задерживаясь. Через одиннадцать лиг увидели небольшой остров, возле которого 22-го числа стали на якорь. На берегу нашли четверых индейцев. Их накормили и одарили подарками.

4 февраля «Золотая лань» и ее приз стали на якорь в устье реки Писагуа, где находилось небольшое селение Тарапака. По-прежнему испытывая недостаток в питьевой воде, Дрейк выслал к берегу пинас.

«В наших поисках мы попали в местечко, называемое Тарапака, — рассказывает Флетчер. — Высадившись на берег, наткнулись на испанца, который спал, растянувшись на земле.

Рядом с ним лежало тринадцать слитков серебра стоимостью четыре тысячи испанских дукатов. Нам ни за что не хотелось будить его. Но раз, против желания, пришлось причинить ему эту неприятность, мы решили освободить его от его ноши, которая, чего доброго, в другой раз и не позволила бы ему заснуть, и таким образом предоставили ему, если угодно, выспаться с покойной душой.

В другом месте мы встретили испанца, который гнал восемь перуанских баранов (речь идет о ламах. — Авт .), навьюченных кожаными мешками; на каждом баране было по два мешка, а в каждом мешке — по 50 фунтов чистого серебра; всего, значит, 800 фунтов весом. Мы не могли допустить, чтобы испанский джентльмен превратился в погонщика, и поэтому, без особых просьб с его стороны, сами предложили свои услуги и стали подгонять баранов, но он не сумел правильно указать нам дорогу. Нам пришлось эту заботу взять на себя, и в результате, вскоре после того, как мы с ним расстались, мы с баранами оказались около наших лодок».

В ночь с 5 на 6 февраля «Золотая лань», ее приз и пинас появились возле порта Арика. В то время этот город был главной артерией, через которую серебро, добывавшееся на рудниках Потоси, переправляли морем в Кальяо — «морские ворота» Лимы, столицы вице-королевства Перу. В порту корсары застали два испанских судна, на одном из которых (принадлежавшем Фелипе Корсо, т. е. Корсиканцу) они обнаружили, по разным данным, от 34 до 37 слитков серебра и сундук с серебряными пластинками, которые оценивались примерно в 500 песо. Второе судно, принадлежавшее шкиперу Хорхе Диасу, оказалось беднее — на нем нашли груз воска и около 300 кувшинов с вином и оливковым маслом.

Полагая, что гораздо больше сокровищ можно отыскать в городе, Дрейк распорядился на следующий день атаковать его. Утром на захват Арики был отправлен пинас с 60 аркебузирами и лучниками, однако, услышав звон колоколов и заметив на берегу вооруженный отряд испанских кавалеристов, десантная группа отказалась от задуманной операции. Желая устрашить испанцев, Дрейк приказал канонирам произвести в сторону поселения несколько пушечных выстрелов. В тот же вечер корсары продегустировали захваченное в гавани вино. По свидетельству Сармьенто, на борту английского корабля «дули в трубы и играли на музыкальных инструментах».

Забрав на борт Фелипе Корсо с его серебром, какого-то негра и фламандца по имени Николас Йорис (по-испански — Николас Хорхе), Дрейк решил увести с собой судно Корсиканца, а второе трофейное судно сжечь. Впрочем, из показаний Джона Дрейка и Нуньо да Силвы следует, что судно Диаса поджег один из матросов самочинно, без приказа командира.

«Утром они захватили три рыбацкие лодки, — пишет Сармьенто, — и в одной из них отпустили на берег трех испанцев, которых они взяли в Чили, и десять или двенадцать индейцев. Эти трое испанцев отправились в рыбацкой лодке вдоль берега, повсюду поднимая тревогу».

Тревожные известия о нападении англичан на Арику вскоре достигли селения Чуле, служившего гаванью для перуанского города Арекипа. Стоявший в Чуле корабль с 500 слитками серебра был немедленно разгружен по приказу его владельца Берналя Буэно; серебро навьючили на лам и отправили в горы за два часа до того, как пинас Дрейка вошел в гавань. Обыскав испанское судно и обнаружив на нем лишь две бочки с водой, англичане взяли его на буксир и отвели к «Золотой лани».

Три захваченных судна начали сковывать движение экспедиции. Поэтому Дрейк решил избавиться от них. На следующий день — очевидно, это было 9 февраля — он приказал забрать вино и немного кедровых досок с трофейной капитаны [13] В испанском флоте — адмиральский, флагманский корабль. , а также вино с судна, взятого в Арике, затем поднять на всех призах паруса и пустить их без экипажей по воле ветра и течений. В составе экспедиции остались лишь «Золотая лань» и пинас. В тот же день в море было перехвачено еще одно испанское судно, но поскольку на нем ничего не нашли, кроме 600 кувшинов вина, а вина у англичан и так было много, приз отпустили.

10 февраля Нуньо да Силва записал в шканечном журнале: «Мы обнаружили другой корабль, без груза. В тот же день мы захватили еще один корабль с 200 кувшинами вина».

В пятницу 13-го, проходя мимо острова Сан-Гальян, корсары заметили три небольших фрегата. Тот, который находился мористее, был взят на абордаж. Согласно показаниям Николаса Йориса, приз принадлежал жителю Лимы Франсиско де Трухильо. Его капитан, Гаспар Мартин, во время допроса рассказал Дрейку о судах, стоявших в порту Кальяо, а также о тех, что ожидались из Панамы. В частности, он сообщил, что суда Мигеля Анхеля и Андреса Мурьеля должны были прийти из Панамы и забрать с собой много серебра. Кроме того, из Лимы в порт Кальяо недавно было отправлено 700 серебряных слитков и, по предположению Мартина, их погрузка на суда могла быть уже завершена. Пленник также добавил, что 2 февраля из Кальяо в Панаму ушел корабль капитана Сан Хуана де Антона с большим грузом золота и серебра. Его еще можно было догнать, поскольку капитан собирался зайти по пути в некоторые гавани для пополнения запасов муки.

Дрейк забрал с фрегата Мартина двух или трех моряков (включая владельца судна), которые должны были помочь ему провести «Золотую лань» в порт Кальяо. Приближаясь к гавани, корабль угодил на мелководье; Дрейк заподозрил, что испанский кормчий умышленно намеревался загнать галеон на мель, и приказал повесить «предателя». К счастью для испанца, «Золотая лань» благополучно миновала опасный участок и, проведя ее между островом Сан-Лоренсо и материком, кормчий после девяти часов вечера завел ее в гавань.

В порту на якоре стояло, по разным данным, от 9 до 17 судов; Флетчер утверждает, что их было гораздо больше:

«В Лиму мы прибыли 15 февраля (по испанским данным — 13 февраля. — Авт. ), и, несмотря на то, что на рейде стояло тридцать испанских кораблей, из которых семнадцать — в полной боевой готовности, мы вошли в гавань и простояли среди них на якоре всю ночь. Если бы мы хотели мстить, то могли бы и в несколько часов забрать такую добычу, что испанцам не наверстать бы ее и в несколько лет. Но зато здесь мы получили такие сведения, которые сулили нам щедрое вознаграждение за понесенный труд захода в Лиму. Мы услышали о разных кораблях с ценным грузом, которые мы могли рассчитывать нагнать. Особенно заинтересовал нас богатый «Какафуэго», вышедший из Лимы 2 февраля с грузом золота и серебра в Панаму».