Виктор Губарев - Пираты

Утром 28 февраля корабль и пинас Дрейка пересекли экватор и в окрестностях Лос-Кихимьеса захватили судно Бенито Диаса Браво — он был его владельцем, шкипером и кормчим. На борту приза оказалось много пассажиров, включая двух доминиканских монахов. Судно недавно вышло из Сантьяго-де-Гуаякиля и, кроме пассажиров, везло в Панаму золото, серебро, драгоценности, большой запас маиса, свинины, ветчины, а также канатов и другого корабельного снаряжения. Все это предназначалось для галеонов, которые собирались доставить из Панамы в Манилу нового губернатора Филиппинских островов дона Гонсало Ронкильо де Пеньялосу. С этого судна Дрейк забрал 40 слитков серебра, золотые изделия, включая великолепное золотое распятие, изумруды из Новой Гранады величиной с кулак, одежду, провиант и такелаж, необходимый ему для замены изношенных снастей и рангоута. Перепуганные пассажиры сами отдали свои драгоценности и деньги после того, как Дрейк пригрозил вздернуть их всех на реях, если после обыска обнаружит у кого-то припрятанные ценности. Награбленные сокровища стоили около 18 тысяч песо.

В это время подул свежий ветер, и Дрейк приказал поднять на призовом судне все паруса, желая проверить, будет ли оно идти быстрее, чем «Золотая лань». Убедившись, что корабль Диаса Браво действительно легок на ходу, Дрейк оправил всех пленных моряков и пассажиров на берег в пинасе. Затем на борт приза перенесли две пушки, сообщив Диасу Браво, что его судно останется в распоряжении англичан. Шкипер был вне себя от горя. Он сказал Дрейку, что корабль — его единственное богатство и, лишившись его, он будет разорен. На это командир «Золотой лани» ответил испанцу, что, возможно, вернет ему судно в Панаме, а если вдруг решит взять его с собой в Англию, то расплатится с Диасом Браво трофейным золотом. Позже шкипер писал: «Я поблагодарил его за это, хотя меня обуревали сомнения».

Переживаниям испанского морехода пришел конец уже на следующее утро: Дрейк велел перенести две пушки с приза назад на «Золотую лань» и вернул Диасу Браво его корабль. Причина этого решения крылась в малочисленности англичан — у них просто не хватало рук для обслуживания двух больших кораблей и пинаса.

Пустившись дальше в погоню за галеоном с сокровищами, Дрейк объявил своим людям:

— Того, кто первым увидит галеон, ждет награда — золотая цепь!

Упомянутый корабль, более известный в литературе как «Какафуэго» («Извергающий огонь»), на самом деле назывался «Нуэстра Сеньора де ла Консепсьон». Он был замечен из «вороньего гнезда» [15] Смотровая площадка на мачте. Джоном Дрейком в воскресенье 1 марта 1579 года недалеко от мыса Пунта-де-Галера, примерно в четырех лигах.

Теперь, как писал Флетчер, «предстояла трудная задача его поймать. Если бы там заподозрили наши движения, «Какафуэго» спасся бы к берегу, который был, по несчастью, близок, и тогда нам не видать бы его богатств, как своих ушей. Плохо было также то, что мы двигались чуть не вдвое быстрее и встреча должна была произойти через несколько часов при ярком свете дня. Тогда в голове генерала созрел смелый план. За кормой «Пеликана» были спущены все пустые бурдюки, которые, наполнившись водой, сильно замедлили ход корабля. Генерал решил дождаться вечера, когда под тропиками с материка начинает тянуть бриз: противный ветер помешает испанцам спастись на берегу.

И вот когда желанный час наступил и полнее надулись паруса и скрылись из глаз очертания берега, уклоняющегося здесь к востоку, бурдюки были убраны, и «Пеликан» быстро нагнал свою, ни о чем не подозревавшую жертву. Когда нас разделяло расстояние не больше кабельтова, с корабля крикнули испанцам поворотить нос против ветра. Те продолжали идти, не меняя направления. Тогда по реям был дан залп, мы подошли вплотную, и через несколько минут все было готово: на «Какафуэго» распоряжалась наша команда, испанский капитан, раненый, у нас в плену».

Из свидетельских показаний самого Сан Хуана де Антона, записанных Педро Сармьенто де Гамбоа, известно, что «Золотая лань» приблизилась к правому борту его корабля примерно в девять часов вечера: «Сан Хуан приветствовал его, но корсар не ответил на салют. Полагая, что это был корабль из Чили, где в то время происходило восстание, маэстро де Антон подошел к борту. К этому времени англичане уже забросили крючья на его корабль, крича: «Мы — англичане! Уберите паруса!» Кто-то сказал: «Спустите паруса, сеньор Хуан де Антон; если вы это не сделаете, то пеняйте на себя — вы будете отправлены на дно».

Сан Хуан ответил: «Почему англичане приказывают мне спустить паруса? Придите ко мне на борт и уберите паруса сами!» Услышав это, те, что были на борту английского корабля, начали свистеть и трубить. Затем раздался залп, произведенный, по всей видимости, из примерно шестидесяти аркебуз, потом полетели стрелы, которые ударили в борт корабля, а выстрел из пушки ядрами, связанными цепью, сбил бизань-мачту и отправил ее в море вместе с парусом и латинским реем. После этого англичане произвели второй выстрел из большой пушки, вновь закричав: «Уберите парус!», и одновременно их пинас стал у левого борта, и около сорока лучников взобрались на руслени вант и проникли на судно Сан Хуана де Антона, тогда как с другой стороны у борта стал английский корабль. Таким вот образом они принудили судно Сан Хуана сдаться. Они спросили о кормчем и капитане у самого Сан Хуана де Антона, который находился на палубе. Он ничего им не ответил. Не видя других людей на палубе, они схватили его и переправили на английский корабль, где он увидел корсара Фрэнсиса Дрейка, снимавшего свой шлем и кольчугу. Фрэнсис Дрейк обнял Сан Хуана де Антона, промолвив: «Терпение, дружище, на войне такое случается», и тут же приказал запереть его в каюте на корме, приставив для его охраны двенадцать человек».

Из показаний писаря Доминго де Лисарсы явствует, что, кроме шкипера галеона, англичане забрали на борт «Золотой лани» его боцмана (и, видимо, родственника) Санчо де Антона.

«На следующее утро начались осмотр и подсчет, длившийся шесть дней, — делится своими впечатлениями Флетчер. — Нужно было перевести дух после такого безостановочного преследования, но главным образом оказать любезность капитану Хуану де Антону и освободить его от забот о столь тяжелом грузе. Мы нашли здесь много съестных припасов: фрукты, консервы, сахар, муку и прочее, а главное (что и было причиной столь медленного плавания) — бриллианты и драгоценные камни, тринадцать ящиков серебряной монеты, восемьдесят фунтов золота, двадцать шесть бочек нечеканного серебра, два красивых серебряных золоченых кубка и разную мелочь, всего на сумму около трехсот шестидесяти тысяч песо. Мы дали за это хозяину полотна и других вещей и в исходе шестого дня простились и расстались: он, несколько облегченный, поспешил в Панаму, а мы — в открытое море…»