Виктор Губарев - Пираты

Выслушав приговор, Кидд бросил затравленный взор на главного судью и воскликнул:

— Милорд, это очень тяжелый приговор. Что касается меня, то я — самый невинный из всех, просто меня оклеветали клятвопреступники!

10 мая 1701 года доктор Оксенден имел аудиенцию у короля Вильгельма III. Тот обладал правом помиловать любого преступника, приговоренного к высшей мере наказания. Таким образом, у Кидда и других пиратов, осужденных на казнь, оставался шанс отсрочить уход из этого мира в царство теней. Изучив список осужденных, король принял следующее решение: Кидда, Элдриджа и Маллинза повесить, остальных пока держать в заключении. Кроме того, король подписал смертный приговор двум арестованным французским пиратам — Жану Дюбуа и Пьеру Мингено.

Лорды Адмиралтейства передали маршалу Чику, палачу, надзирателям в Ньюгейтской тюрьме, шерифу Лондона и другим должностным лицам приказы подготовить все необходимое для публичной казни.

Узнав об отказе короля даровать ему помилование, Кидд решился на отчаянный шаг, а именно: 12 мая написал письмо злейшему врагу своих бывших покровителей сэру Роберту Харли, спикеру парламента. В нем капитан заявил, что члены хунты, спасая себя, решили свалить на него всю вину. Цепляясь, как утопающий, за любую соломинку, Кидд сделал Харли предложение, с которым ранее уже обращался к графу Белломонту и лорду Орфорду. В обмен на помилование он обещал передать правительству «вещи и сокровища стоимостью сто тысяч фунтов стерлингов», укрытые в надежном месте в Вест-Индии. «Для этого я не желаю выйти на свободу, — добавил он, — но готов быть заключенным на борту судна, снаряженного с этой целью, и давать необходимые указания, а если я не сдержу слова, то не буду просить иной милости, кроме немедленной казни в соответствии с вынесенным мне приговором…».

По мнению Р. Ритчи, вряд ли Харли проявил интерес к предложению Кидда. У последнего был шанс получить поддержку со стороны тори во время выступления в Палате общин, но он обманул ожидания противников вигов.

Казнь Кидда и его сообщников была назначена на 23 мая. До этого дня с заключенными чаще, чем кто-либо другой, мог видеться священник Поль Лоррейн — французский гугенот, ставший пресвитером англиканской церкви. В ближайшую субботу после того, как Кидду и его товарищам по несчастью был вынесен смертный приговор, он посетил их и убеждал покаяться. В воскресенье Лоррейн проповедовал им дважды и снова просил их облегчить свои души раскаянием.

Приговоренные сидели в часовне в первом ряду; перед ними стоял гроб, обитый черной тканью. Во время утренней службы священник зачитал им отрывок из Екклесиаста. Он вновь убеждал свою паству исповедаться, раскаяться и надеяться на милость Господа. Маллинз и Элдридж поддались на его уговоры и исповедались; но Кидд по-прежнему сидел мрачный, «с черствым, неоттаявшим сердцем». Возможно, он все еще надеялся, что исполнение приговора будет отсрочено и его помилуют. Увы, надежды капитана не оправдались. Король в последний момент отсрочил исполнение приговора в отношении лишь одного счастливчика — Элдриджа.

Когда настал день казни, священник провел еще два богослужения. Во время второго Кидд, кажется, согласился покаяться в своих грехах. Тогда же он подарил своего чернокожего мальчика-раба надзирателю тюрьмы.

В два часа пополудни во двор Ньюгейтской тюрьмы въехало несколько повозок: по данным Р. Ритчи — две, по данным Р. Закса — три. Повозки сопровождали пешие и конные чиновники Адмиралтейства, шерифы, их помощники и солдаты конвоя. Вышеупомянутые биографы Кидда расходятся во мнениях не только относительно того, сколько повозок прибыло в Ньюгейт, но и в определении количества осужденных пиратов, которых они забрали. Р. Ритчи говорит о четверых осужденных — Кидде, Маллинзе и двух французах; Р. Закс считает, что на повозки взобрались десять осужденных, в числе которых, помимо упомянутой четверки, были Черчилль, Хау, Лофф, Пэррот, Оуэн и Хикман. Хотя последних шестерых осужденных король решил помиловать, сообщить им об этом надлежало «в тени виселицы».

От Ньюгейта процессия двинулась в сторону Уоппинга — именно там, на берегу Темзы, находился печально знаменитый Док казней. Впереди колонны верхом на коне ехал маршал Джон Чик с серебряным веслом, символизировавшим лордов Адмиралтейства. Маршала сопровождали другие чиновники морского ведомства, призванные стать очевидцами казни. За ними двигались повозки, затем шерифы и стража.

Пока пиратов везли в Уоппинг, на пути их следования собиралось все больше народа. Кто-то из горожан, симпатизировавших Кидду, поделился с ним свежей новостью — из Америки пришло сообщение о смерти Белломонта.

Капитан изменился в лице.

— Бог наказывает нечестивцев, — прохрипел он. — За это надо выпить!

Спустя два часа, достигнув места назначения, процессия остановилась. Вокруг Дока казней уже роились зеваки, прибывшие сюда кто пешим порядком, кто на лошадях, кто в каретах, а кто и на лодках. Представители разных слоев общества, англичане и иностранцы, хотели стать очевидцами драматического спектакля, который должен был продемонстрировать силу закона и неизбежность наказания глупцов, дерзнувших его преступить.

По данным Р. Закса, в самом начале действа было зачитано решение короля Вильгельма помиловать шестерых осужденных. Маршал Чик отвел в сторону двух бывших членов команды Кидда и четверых бывших членов команды Каллифорда. Оставшиеся четверо осужденных — шотландец, ирландец и двое французов — были обречены взойти на эшафот.

Поль Лоррейн провел богослужение возле виселицы. Он все еще надеялся, что перед лицом смерти Кидд пересмотрит свое отношение к «предателям» из числа его команды и организаторов роковой для него экспедиции, простит их, а заодно признает свою вину. Однако Лоррейн обманулся в своих ожиданиях. Согласно его свидетельству, Кидд прибыл в Док казней в стельку пьяным. Очевидно, капитану позволили напиться еще в тюрьме, хотя не исключено, что и во время движения процессии по улицам столицы осужденных угощали сочувствующие им горожане. К «невыразимой печали» священника, Кидд был «ожесточен» и «весьма расстроен». В своей прощальной речи он продолжал твердить о своей невиновности. Кидд обозвал лжецами тех, кто свидетельствовал против него в суде, а их доказательства назвал «показаниями с чужих слов». Не забыл он и о членах хунты, которые обещали ему свою дружбу и поддержку, а на деле стали «предательскими орудиями его уничтожения».

Что касается убийства пушкаря Мура, то и здесь капитан нашел себе оправдание: он совершил его в состоянии аффекта, спровоцированного самим Муром.