Иэн Таттерсаль - Скелеты в шкафу. Драматичная эволюция человека

Чрезвычайно сложная работа Лавджоя, вышедшая в 1981 году, была предсказуемо спорной. Это, однако, оказало благотворное влияние на возобновление обсуждений предполагаемых преимуществ прямохождения, и в следующем десятилетии увидели свет несколько важных исследований, сравнивающих эффективность прямохождения и хождения на четырех конечностях по земле. В этих работах впервые было упомянуто такое преимущество вертикального хождения, как поддержание постоянной температуры тела (и мозга) в открытой тропической среде. Тем не менее сама основа аргумента Лавджоя о сложной биосоциальной системе была быстро подорвана дальнейшими исследованиями, которые ставили под сомнение, что Australopithecus afarensis жил на земле. Два французских палеонтолога, Брижит Сеню и Кристин Тардьё, пришли к выводу, что подвижность суставов верхних и нижних конечностей у A. afarensis была выше, чем у современных людей, что улучшало навыки лазанья — именно об этом говорит хорошая подвижность суставов запястья, что отметил Генри Мак-Генри из Университета Калифорнии в Дэвисе. Билл Джангерс из университета Стони Брук отметил, что относительно короткие ноги Люси были бы удобны для лазанья, в то время как Йоэль Рак из Университета Тель-Авива впоследствии отметил, что строение таза Люси вместо того, чтобы быть знаком эффективного прямохождения, возможно, просто было механическим следствием этих коротких ног, компенсируя им улучшенное вращение. Расс Таттл из Университета Чикаго обнаружил, что рука и кости стопы в коллекции «первого семейства» были довольно длинными и изогнутыми, что показывает мощный потенциал захвата и, развивая мысль, указывает в какой-то степени на приспособленность к жизни на деревьях. Кроме того, вслед за Уиллом Харкурт-Смитом из Университета Нью-Йорка можно заключить, что человекоподобные лаэтольские следы вряд ли были сделаны гоминидами, чьи кости ступней были найдены в Хадаре.

Сведя все имеющиеся доказательства воедино, Юнгерс и его коллеги Рэнди Сусман и Джек Штерн из Стони Брук предположили, что, хотя Australopithecus afarensis был, без сомнения, прямоходящим, передвигаясь по земле, он не обязательно проводил большую часть своего времени там. Используя небольшой размер тела, эти ранние гоминиды, конечно, оставались зависимыми от деревьев для жилья, особенно в ночное время и, предположительно, проводили там много времени в процессе кормления. О том, существовал ли некий баланс между деревьями и землей, можно лишь догадываться. Полученная структура таза и ноги Люси не оставляет сомнений, что она провела много времени на двух ногах на земле. Но в то же время нет никаких сомнений и в том, что A. afarensis произошел от древесного предка. Невозможно быть уверенными, в какой степени примитивные атрибуты жизни на деревьях были просто «багажом», доставшимся от предков, а не функциями, которые активно повлияли на его образ жизни. Но, так как любой организм должен выживать как продукт общей структуры, вероятность того, что Люси и подобные ей проводили значительное время и на земле, и на деревьях, довольно высока, в результате чего эти гоминиды часто представляются только как «обычные» двуногие. Это контрастирует с «облигатными» двуногими, похожими на нас (в то время как шимпанзе, которые могут ходить в вертикальном положении, когда хотят, но делают это нечасто, являются «факультативными» двуногими).

Двойственный образ жизни, описанный Юнгерсом и коллегами, конечно, следует из обычных условий, в которых жили Australopithecus afarensis. Сегодня Хадар — суровая засушливая пустыня, но во времена Люси это было место, где извилистые реки граничили с галерейными лесами и болотами, уступившими место лесам, кустарникам, зарослям и открытым пастбищам. Открытое сухое пространство древней Лаэтоли, скорее всего, являлось необычным местом для гоминидов. И даже те гоминиды, которые, как вы помните, оставили дорожку отпечатков, следовали в более наполненный растительностью Олдувайский бассейн. В смешанной среде обитания, которую, судя по всему, занимал A. afarensis, Люси и ее родственники почти наверняка использовали все доступные им ресурсы, включая те, что были только в лесах и только в открытых пространствах.

Такое приспособленческое существование было, очевидно, очень эффективной стратегией для ранних гоминидов, поскольку мы можем сказать, что обусловленный этим основной образ жизни сохранялся на протяжении нескольких миллионов лет, несмотря на то что различные виды ранних гоминидов сменяли друг друга. На самом деле это хороший урок, потому что мы часто склонны представлять австралопитеков каким-то переходным звеном между древесным и наземным образом жизни. Но «переходный» означает «ни рыба ни мясо», эфемерно промелькнувший на пути от одного стабильного состояния к другому, в то время как в действительности австралопитеки вели образ жизни со стабильной и успешной стратегией, на одном уровне с той, что была раньше, и той, что пришла позже. У австралопитеков был свой образ ведения дел, как и у нас, что подчеркивает, как искажены наши взгляды на этих предшественников как на младшую лигу самих себя. Вряд ли возможно восстановить образ жизни ранних гоминидов, ориентируясь только на то, как мы сами осуществляем те или иные действия.

Для меня посещение Музея естественной истории в Нью-Йорке в 1971 году было подобно путешествию на другую планету. В Йеле я насмотрелся на то, как исключительно умные люди тратили время, цепляясь за неотвратимо устаревающие способы мышления, в то время как новые способы зарождались в Американском музее. Кураторы отдела ихтиологии Гарет Нельсон и Донн Роузен прилагали все усилия к продвижению кладистики, пока Нильс Элдридж и Стивен Джей Гулд, недавно направившие свои стопы в Гарвард, только готовились посягнуть на самые основы синтетической теории эволюции (также зародившейся в музейных кругах). На практике можно было сказать, что мое обучение только начиналось, и огромной удачей для меня оказалось то, что одним из моих первых коллег после приезда в Нью-Йорк стал Нильс Элдридж.

Хотя на тот момент он уже был палеонтологом, экспертом по трилобитам и специалистом по теории эволюции, Элдридж только начинал интересоваться антропологией, так что спустя короткое время мы уже вели совместную работу по исследованию палеонтологической летописи человечества. В то время Милфорд Уолпофф во всеуслышание проповедовал теорию единого вида в чистейшей форме, а ископаемые доказательства, которые впоследствии решительно опровергли бы эту гипотезу, еще не были найдены. Однако, когда мы с Элдриджем попытались посмотреть на доступные свидетельства с новой точки зрения, из записей о гоминидах очень быстро стало очевидно, что реальность прямо противоположна той модели, что предсказывал градуализм.