Александр Зихунов - Медовый месяц императора

Где похоронен Александр Пушкин?

Ответ на этот вопрос, на первый взгляд, очевиден: неподалеку от своего родового имения - села Михайловского, что на Псковщине, в Святогорском монастыре. Однако не все так однозначно и просто. Давайте посмотрим на известные факты более пристально.

Пушкин умер 29 января 1837 года. Отпевание состоялось в 11 часов утра 1 февраля в придворной Спаса Нерукотворного Образа церкви, принадлежавшей конюшенному ведомству двора Его Императорского Величества. В просторечье её называют Конюшенной церковью.

В ночь с 3 на 4 февраля гроб с телом покойного в сопровождении Александра Ивановича Тургенева и жандармского офицера отправлен из Петербурга в Псковскую губернию для захоронения. Вечером 5 февраля гроб и сопровождающие его лица приезжают в Псков.

Утром 6 февраля ещё до рассвета останки Пушкина погребены возле церкви в Святогорском монастыре.

Такова внешняя канва событий. Что скрывается за нею?

Известно, что Пушкин просил не хоронить его на петербургских кладбищах, называя их "болотом". После посещения Новодеревенского кладбища на Елагином острове он написал стихи, проникнутые чувством глубочайшего физического отвращения и страха. Поэт сравнивает открытую могилу со "скользкой" зевающей пастью чудовища.

Решетки, столбики,

Нарядные гробницы...

В болоте кое-как

Стесненные рядком...

Могилы слизкие,

Которы также тут,

Зеваючи, жильцов к себе

Наутро ждут,

Такие смутные мне мысли

Все наводит,

Что злое на меня

Уныние находит.

Хоть плюнуть да бежать...

Бежать? Но куда? В 1836 году Пушкин похоронил свою мать, Надежду Осиповну Пушкину. Похоронил в Святогорском монастыре неподалеку от имения Михайловское.

Приближалась весна. Трудное для Пушкина время года. Обычно по весне он страдал меланхолией. Мрачное настроение не покидало его неделями. Что-то тревожило душу, чудилось недоброе. Мысли о смерти, ранее имевшие философско-поэтический смысл, теперь стали реальностью.

Рядом с могилой он приобрел место... для себя. Именно здесь по соседству с землями, принадлежавшими Ганнибалам, он и хотел обрести последнее пристанище.

Судьба сурова к поэту. Даже посмертному желанию осуществиться не дано. Личная жизнь Пушкина - существование под бременем запретов. Он хочет стать военным и отправиться в действующую армию. Нельзя! Хочет поехать за границу. Нельзя! Чего проще уехать в деревню и писать, писать... Нельзя!

Даже посмертное желание выполнить нельзя. Князь П.А. Вяземский в письме к А.О. Смирновой-Россет осторожно намекнул на это печальное обстоятельство: "Горько знать, что светское общество (по крайней мере некоторые члены оного) не только терзало ему сердце своим недоброжелательством, но и озлобляется против его трупа".

Что князь Петр Андреевич имел в виду? Кажется, что сказал он эту фразу против своей воли. Робкий князь не спешил высказывать правду даже в приватных письмах. Знал методы работы столичной почты. Письма его полны намеков на какие-то "адские козни", погубившие поэта, на "коноводов" из высшего света. Вяземский явно что-то знал, но так никогда и не сказал.

Сам Пушкин пророчески писал в послании к Дельвигу:

Но в наши беспокойные годы

Покойникам покоя нет.

Не было покоя и ему. Пушкин не хотел лежать в петербургском болоте. Вряд ли он мог подумать, что именно там ему и придется лежать. Но - по порядку. С момента принятия решения похороны Пушкина стали делом государственной важности.

Дирижировал этим старинный его недруг, начальник Третьего отделения и шеф жандармов Александр Христофорович Бенкендорф.

После гибели поэта в обществе долгое время циркулировали слухи о неблаговидной роли Бенкендорфа в этой истории. Игнорировать эти слухи невозможно. Если Бенкендорф принимал участие в организации убийства Пушкина, то он должен был и скрыть следы преступления: необходимо убрать тело, главное вещественное доказательство...

Первым делом меняют место отпевания - первоначально его предполагалось провести в Исаакиевском соборе, в церковном приходе которого жил Пушкин. Вдруг тело ночью 31 января переносят в Конюшенную церковь, имевшую иной статус - это церковь придворная. Дело не только в том, что власти - имеется в виду император Николай, ибо без него такой вопрос не решить и Бенкендорфу, - пытались ограничить доступ народа в церковь, сколько в том, что необходим был полный контроль за телом. Именно по этой причине от участия в похоронах устраняются все родственники. Никто из родных поэта не только не присутствовал на отпевании, но даже не был извещен о смерти сына и брата. Племянник Пушкина, Лев Павлищев, писал: "Дед мой узнал о смерти сына в половине февраля 1837 года, как видно из письма к нему В.А. Жуковского, а мой дядя Лев гораздо позднее". Психологически у властей сработал рефлекс преступника - любыми путями скрыть следы преступления.

Никто из родных не возмутился, не высказал своих чувств, кроме Ольги Сергеевны, сестры Пушкина, которая, находясь в нервной горячке, кричала: "Пустите меня к брату! Безбожники, безбожницы его режут, мясо его едят". Христианский закон грубо попран. Родственникам отказано в естественном праве - проститься с усопшим. Ольга Сергеевна Павлищева права: безбожники! Преступные безбожники.

Отец, Сергей Львович, и брат, Лев Сергеевич, никакого видимого недовольства не проявили.

Несколько странно ведет себя жена поэта. Если отставной офицер путей сообщения Веревкин пробрался по льду через реку к дому Волконской и присутствовал при выносе тела, то Наталья Николаевна, как позднее вспоминала княгиня В.Ф. Вяземская, "на вынос тела из дому в церковь... не явилась". С момента смерти Пушкина минуло двое суток. Шок уже прошел. Пушкина нет, а это для неё означает, что его никогда и не было. За красивой наружностью скрывалось черствое сердце. Мы помним слова Пушкина о том, что "твердою дубовою корой, тройным булатом грудь её вооружена, как у Горациева мореплавателя".

Вынос тела напоминал военную операцию: во главе - начальник штаба корпуса жандармов Дубельт и с ним два десятка жандармских чинов. По соседним дворам расставлены многочисленные пикеты. Список провожающих крайне ограничен. Василий Андреевич Жуковский так запомнил и отразил в письме к графу Бенкендорфу перенос тела в церковь: "Вместо того назначенную для отпевания церковь переменили, тело перенесли в неё ночью, с какою-то тайною, всех поразившею, без факелов, почти без проводников; и в минуту выноса, на который собралось не более десяти ближайших друзей Пушкина, жандармы наполнили ту горницу, где молились о умершем, нас оцепили, и мы, так сказать, под стражей проводили тело до церкви".

Письмо Жуковского наполнено волнением, скрытой обидой и даже возмущением действиями правительства. Интересно сравнить его с записью в дневнике Александра Ивановича Тургенева: "31 января. Воскресенье. Зашел к Пушкину. Первые слова, кои поразили меня в чтении псалтыря: "Правду твою не скрыв в сердце твоем". Конечно, то, что Пушкин почитал правдою, т.е. злобу свою и причины оной к антагонисту - он не скрывал, не угомонился в сердце своем и погиб. Обедня у К. Гол. Блудова болтовня. Оттуда к Сербиновичу... О бумагах, приписал, о 14 тетрадях Броглио, опять к Пушкину. И к Д'Аршиаку, где нашел Вяземского и Данзаса: о Пушкине! Знать наша не знает славы русской, олицетворенной в Пушкине. Слова государя Жуковскому о Пушкине и Карамзине. "Карамзин ангел". Пенсия, заплата долгов, 10 тысяч на погребение, издание сочинений и пр. Обедал у Карамзиной. Спор о Геккерне и Пушкине. Подозрения опять на К.И.Г. После обеда на панихиду. Оттуда пить чай к К.Мещер. - и опять на вынос. В 12, т.е в полночь, явились жандармы, полиция, шпионы - всего 10 штук, а нас едва ль столько было! Публику уже не впускали. В 1-м часу мы вывезли гроб в церковь Конюшенную, пропели за упокой, и я возвратился тихо домой".