Николай Барсов - Славянский мир Начальной летописи

Дубенский («Слово о полку Игореве». Русские достопримечательности. Т. III. С. 61. Примеч. 207) совершенно справедливо замечает, что дорога, по которой шел Игорь, лежит по возвышению между реками Донцом и Осколом, по правой стороне Оскола, и приводит на Донецкий перевоз у Изюмского кургана. В Ипатьевской летописи в описании похода Святослава Всеволодовича и Рюрика Ростиславича на половцев: «Новоропници же перешедше Хорол взидоша на шоломя, глядающе, где узрять я (половцев). Кончак же стоял у лузе, его же едуще по шоломени оминуша» (с. 129).

Лавр., с. 163.

Иловайский Д. И. История Рязанского княжества. М.: Унив. тип., 1858. С. 142–144.

Ближайшее сродство между новгородскими славянами и кривичами указано Шафариком ( Шафарик П. И. Славянские древности. Т. II. Кн. 1. С. 159). Он полагает, что новгородские славяне составляли отрасль, оторванную от великой некогда ветви того же имени, которая, судя по оставшимся местным названиям, в прежнее время простиралась далеко на юг до пределов губерний Минской, Волынской и Могилевской. «По переселении многих славянских родин в VI столетии в Дакию, Мизию и Паннонию и по занятии оставленных ими мест другими ветвями, с переменой обитателей переменились и названия: имена кривичей, полочан, радимичей и др. усилились, а имя славян уменьшилось и осталось только за одними обитателями области Ильменской».

Господа Соловьев и Беляев (Рассказы из русской истории. Т. I) считают кривичей разветвлением новгородских славян. Опровержение мнения г-на Беляева сделано Д. И. Иловайским, который полагает, что, скорее всего, следует признать самих новгородских славян ветвью кривичей (Великий Новгород и Белоруссия, по поводу «Рассказа из русской истории» Беляева // Русский вестник. 1864. № 8. С. 646–647). Мнение о сродстве новгородских славян с южно– или малоруссами, высказанное Н. И. Костомаровым (Севернор. народопр. Т. I. С. 5–13), обстоятельно разобрано Гильфердингом (Собр. соч. Т. I).

Генрих Латыш, Chronicon Livonicum Vetus, In Gruberi Originib. Livon., говорит о двух русских городах – Gercike (1202 год; s. 26) и Kukenoys (1204 год; s. 33). В последнем княжил Vesceke (Вяско, Вячеслав). Положение Кукенойса определяется теперешним Кокенгаузеном на Двине, который и доныне местные латыши называют Кокнесе, Kohknese, что, по объяснению И. Я. Спрогиса, собственно значит: место сноски, своза дерева, дров (см.: Памятник латышского творчества. Т. I). Что же касается Герцике, то еще Грубер усомнился в правильности самого названия его, и, основываясь на том, что прописные буквы G и В в старинных рукописях так сходны между собой, что особенно в собственных именах легко принять их одну за другую, предлагал читать «Bercike» вместо «Gercike», и объяснял этот город жмудским городком Биржы, волостью Радивиллов (26. Nota). Нарушевич (Hist. Polsk. IV, s. 152) указывает на замок Берсон к северу от Якобистата, а Нарбут (III, с. 360) объясняет его каким-то Царогродом, который, впрочем, – сколько известно – никогда не существовал ( Полевой Н . История русского народа. М., 1839–1833. Т. III. С. 217. Примеч. 207). «Герсика, ныне Крейцбург, ниже Динабурга по-латышски Кревцемепиллис; Руссы называли его Кружбор». Грамота епископа Альберта, данная герцикскому князю Всеволоду (Wiscewaldo, rex de Gercike) в области этого князя упоминает города: Antina (Autina), Zeesowe (et aliae ad fidem conversae) (см. Bunge’s Urkundenbuch. 21. N. 15. 1209).

Ипат. лет. под 1195 годом, с. 147.

Карамзин Н. М. Указ. соч. Т. II. С. 4–10. Примеч. 23.

Лавр., с. 72: Всеслав… «перееха в лодьи через Днепр. Изяславу же в шатер предъидущю, и тако яша Всеслава на Рши у Смолиньска».

Следы Рогнедина села Заруба (Ипат., с. 95), с которого в XII веке взималось княжеской дани 30 гривен, замечаются за правым берегом Днепра в селе Заровцы к северо-западу oт Шклова.

В «Поучении Мономаха»: «…и на ту осень идохом с Черниговцы и с половци, Читеевичи, к Меньску. Изъехахом город и не оставихом у него ни челядина, ни скотины» (Лавр., с. 103).

Из них замечены нами кривичи на Немане к северу от Новогрудка, кривичи к северо-западу от Слонима, в соседстве дороглин, деречин; в Новогрудском уезде – два Кривых села; Кривцы, близ Яцольцы к северу от Пинска (карта Шуберта № 34 – Кршивиць), на Щаре – Кривошин к югу от местечка Великие Луки; Кривляне к востоку от Ковеля на реке Мельнице, притоке Стохода; в Бужском бассейне: Кривляны к западу от Кобрина; Кривляне у Каменца-Литовского, Криватиче (Кршаватице) и Крива (Кршива) у Вельска.

И. Д. Беляев считает этот Холм теперешним уездным городом Псковской губернии тем смоленским городом, который упоминается в Уставной грамоте Смоленской епископии около 1150 года (О географических сведениях древней России…, с. 174). Но по Новгородским писцовым книгам 1500 года Холм в 150 верстах от Новгорода значится в деревской пятине (Неволин. О пятинах. С. 176–177). В договоре, заключенном в 1471 году новгородцами с Казимиром Литовским, Холм показан пограничным с Литвой новгородским городом (См.: Карамзин Н. М. Указ. соч. Т. VI. Примеч. 42).

Выписки из этих сказаний у Карамзина (Т. I. Примеч. 70). Опыт разбора их представлен Н. И. Костомаровым (Севернор. народопр. Т. I. С. 7–8).

Отдельность Белоозера от Поволожья в конце XI века нельзя не заметить при внимательном разборе известного летописного сказания о явлении волхвов в области Ростовской… «Встаста два волъхва от Ярославля… и придоста на Белоозеро. В се же время приключися прити от Святослава дань емлюще Яневи, сыну Вышатину; поведата ему Белозерци… Ян же испытав, чья еста смерда, и уведав яко своего князя, послав к ним иже около его суть, рече им: выдайте волхва та семо, яко смерда еста моего князя». После схватки с приверженцами волхвов… «Ян же въшед в град к Белозерцам, рече им: аще не имете волхву сею, не иду от вас и за лето» (Лавр., с. 75). Очевидно, что Ян собирал дань не у белозерцев, и если вступил в град Белозерцев и грозил пробыть у них целое лето, то только потому, что они не хотели выдать смердов его князя, восставших от Ярославля. В конце этого века Белоозеро вместе с Ростовом и Суздалем составляет волость Мономаха и его детей (Там же, с. 108).

Беляев И. Д. Указ. соч. С. 46.

Таковы между прочими Славитино на реке Шахе (Юрьевского уезда), Числавль вблизи селений Большие и Малые Вески, Сеславское к северо-западу от Владимира, озеро Словинское к северо-западу от Костромы, Уславино, Вышеславское, Сеславино к северу от Ростова и др. В Поволжье весьма нередки населенные места и, вероятно, также урочища с названиями, напоминающими еще языческий быт водворившегося там славянства (Перуново, Волосово, Велесово, Волотово, Турово, Игрищи) и быт старокняжеский, как, например, Гридины, Гридинские. О характере первоначальной славянской колонизации Северо-Восточной равнины см. превосходную статью покойного Ещевского «Русская колонизация северо-восточного края» (Русский вестник. 1866. № 1) и К. Н. Бестужева-Рюмина «О колонизации великорусского племени» (Журнал Министерства просвещения. 1867. № 6). И. Д. Беляев в статье «О великорусском племени» считает Новгород и Смоленск гнездом славянщины, из которого постоянно напирали в Поволжье славянские колонисты и постепенно подчиняли тамошних полудиких старожилов – весь, мерю, мурому.