Иван Забелин - Расцвет русского могущества

Великим и могущественным типом промыслового города в течение всей нашей древней истории является Новгород. Он же был и зародышем нашей исторической жизни. Мы думаем, что вместе с тем он был полным выразителем тех жизненных бытовых начал, которые с течением веков постепенно нарастали и развивались от влияния проходивших через нашу равнину торговых связей. Он был славным детищем незнаемой, но очень старой истории, прожитой Русской страной без всякого так называемого исторического шума.

На исторической почве всегда вырастает лишь то, что скрывается в недрах земли – народа. На нашей исторической почве к самому началу наших исторических деяний выросло гнездо свободного промысла. Ясно, что оно могло вырасти только из тех же промысловых семян, какими с давних веков была насеяна окружная земля. Другие семена возрождали другие формы быта. Черноморские украйны ничего не могли произвести, кроме казачества, кроме Запорожской Сечи или донских городков, составлявших тоже своего рода осеки, сечи. Вообще мы думаем, что Новгород есть не только потомок вендо-славянских балтийских городов, но и могучий образ той славянской промышленной старины, которая в свое время была высотой славянского развития и славянского могущества на Балтийском же море.

Русская словенская область, пределы которой хотя и не в полной точности обозначены летописью, по случаю призвания и прихода варягов, и запечатлены словенскими именами земли и воды, должна вообще обозначать господствующее положение в ней древнейших пришельцев, балтийских славян. По всей видимости, они овладели страной не военными походами, а настойчивой мирной торговой промышленностью, причем, конечно, пускался в дело и меч, но как единственное средство добиться или свободного прохода в какой-либо угол, или свободного поселения на выгодном месте, или как отмщение за нанесенные обиды. Следов прямого военного занятия, завоевания земли и самодержавия над землей нигде не примечается. Словени живут как союзники, как равные и между собой, и с племенами чуди, веси, мери, муромы. Завоевание необходимо внесло бы начало феодальное, начало личного господства и над землей, и над людьми. Между тем такого господства даже и в призванных варягах нигде не видно. Напротив, очень заметно отношение к земле самое первобытное, как к обширному Божьему миру, в котором место найдется для каждого.

С другой стороны подобные, главным образом только союзные отношения к стране показывают, что первобытная славянская колонизация распространялась в нашей стране мало-помалу, расселяя повсюду только свои промыслы и торги, для которых важнее всего другого было не владение землей по феодальному порядку, а владение путями сообщений и именно свободой этих сообщений, равно как и бойкими рынками, необходимо возникавшими на этих путях. Весь смысл первобытного отношения к земле приходивших в нее словен выражается в имени Словогощ , что значит: словенская гостьба-торговля.

Такой торговлей балтийские славяне могли легко владычествовать над туземцами и славянского, и финского племени, как необходимые и дорогие люди, способствовавшие лучшему устройству жизни, доставляя все надобное, без чего нельзя существовать, в обмен на произведения страны, которые можно было добывать в изобилии.

С этой точки зрения особенного внимания заслуживают имена мест, составные со словом гость-гощ , каких в древней Новгородской области встречается больше, чем где-либо [58]. По всему вероятию, это древнейшие памятники местных торжков, которые в дальнейшем развитии усваивали себе уже общее нарицательное имя погоста, дающее намек, что и самое хождение гостьбы могло именоваться погостьем , как другое хождение именовалось полюдьем .

Славянское имя, разнесенное по стольким углам нашей страны, раскрывает довольно явственно, что повсеместной гостьбой с особой настойчивостью занимались не другие племена, а именно словени. Этот род занятия принадлежал им исключительно и составлял как бы особенную черту их племенного характера. По-видимому, в народном быту имя словенин значило то же, что теперь у нас на юге значит крамарь , а на севере варяг, офень – мелочной бродящий по деревне торговец, с тем различием, что в древности такой торговец странствовал не одиноким, а целой ватагой, артелью, как, впрочем, случается и теперь и как, например, в свое время странствовали скоморохи, однажды взявшие приступом даже целый город [59].

Вот по какой причине и другое имя пришельцев, варяг , быть может, с большим правдоподобием можно толковать, как толковал Ф. Круг, именем скорого и борзого путника, ходока, борзого пловца, дромита-бегуна, как понимали и переводили это имя и греки.

В областном языке, в котором сохраняется много слов глубокой древности, варяг значит мелочной купец, разнощик (моск.), кочующий с места на место со своим товаром, составляющим целую лавку; варять значит заниматься развозной торговлей (тамб.); варяжа (арханг.) значит заморец, заморье, заморская сторона; варяги, варяжки (новгор.) значит проворный, ловкий, острый, «может быть, памятник того понятия, какое в старину имели об удальцах норманнских», – говорит Ходаковский, совсем забывая, что существовали на свете и удальцы балтийские славяне. В середине XVI столетия в Новгороде, в числе разных ремесленников и промышленников, проживали также люди, которых обозначали именем варежник . Вероятно, это значило то же, что ходящий, странствующий торговец [60]. Такова народная память о значении слова варяг .

В древнем языке варяти значило ходить, предупреждая кого, ускорять ходом, пред-идти, перегонять, перестигать, упреждать; в существенном смысле – ходить скоро, борзо. Могла ли отсюда образоваться форма варяг , должны решить лингвисты [61].

Тот же смысл предварителей остается за варягами и в древнерусском ратном деле. У первых князей варяги всегда занимали передовое место, всегда составляли чело рати и первые вступали в бой – «варяли переди», предваряли общую битву. Так продолжалось с лишком сто лет. Уже это одно передовое военное положение варягов дает много оснований к заключению, что и самое их имя действительно происходить от глагола варять – упреждать. Оно нисколько не противоречит и высказанному нами предположению, что так, от глубокой древности, могли прозываться балтийские славяне в качестве передового, самого крайнего, западного племени из всего славянства. Это тем более вероятно, что имя варяг только на Руси и было известно и из Руси перешло уже в XI столетии и к грекам, и к скандинавам [62]. Отсюда же, вероятнее всего, установилось и прозвание моря Варяжским. Но вместе с обозначением передового племени в русских понятиях именем варяг , как и именем словенин , обозначался и самый род жизни, свойственный этому племени, его неутомимая, повсюду ходящая промышленная торговая деятельность. Мы видели, что варяжничание, или хождение по нашей стране балтийских промышленников относится к глубочайшей древности, начинаясь еще с торговли янтарем. В торговом деле варяги были гости-пришельцы, неутомимые ходоки, ходебщики, которые сновали по нашей стране из конца в конец, первые прокладывали новые пути-дороги, первые появлялись в самых удаленных и пустынных углах страны, разнося повсюду свой торговый промысел, связывая население в один общий узел кругового гощения.